— Куда ж ты путь держишь?
— К богу!
— Зачем?
— А вот зачем: нечем мне жить, так пойду к богу и спрошу его, чем мне заниматься: то ль читать, то ль писать, то ль с горшков хватать? А ты куда, святой Юрий, едешь?
— И я к богу!
— Зачем?
— Да по своим делам!
— Ну, вспомни ж, святой Юрий, и обо мне там.
— Хорошо, вспомню.
— Спроси у бога, святой Юрий, чем мне заниматься.
— Хорошо, спрошу.
— Забудешь, святой Юрий?
— Нет, нет, спрошу!
— Не забудешь? Так дай мне в залог того, что не забудешь, свое золотое стремя.
— А на чем же я поеду?
Нестерко взял ивовый прутик, сделал из него с тремя и привязал на место, а золотое стремя в залог взял. Поехал Юрий к богу, а Нестерко остался на дороге, где ехал Юрий, дожидаться его возвращения.
Святой Юрий порасспросил бога о своих делах и пошел садиться на коня. Бог увидел ивовое стремя и спрашивает:
— А где же твое стремя?
— О господи, его отнял Нестерко, что имеет детей шестеро, работать ленится, воровать боится, а попросить не смеет, — с чего же ему жить?
— А пусть крутит да мотает да душу питает!
И Юрий поехал. Подъехал он к Нестерке, а тот и спрашивает:
— Ну что, святой Юрий, что тебе бог сказал?
— Вот что бог сказал: пусть крутит да мотает да душу питает. Ну, дай же, Нестерко, стремя мое золотое, которое ты у меня в заклад взял!
— А когда я у тебя брал? Я еще сам тебе дал ивовое. Отдавай мне его обратно! Вот мое стремя — у седла!..
Сколько Юрий ни спорил с Нестерком, но все-таки вынужден был заплатить ему за ивовое стремя.
Тогда Нестерко побежал в хату.
— Немного поживился — и то слава богу! Не зря ведь бог велел мне ложью кормиться…
Прожил Нестерко то, что уплатил ему Юрий за ивовое стремя, потом взял и повесил на воротах золотое стремя. А тут как раз проезжал богатый пан. Увидел он стремя золотое на воротах да и говорит своему кучеру:
— Зайди-ка спроси, нет ли у мужика продажных седел.
Кучер зашел в хату и спрашивает:
— Ты седла делаешь?
— Делаю, но только на заказ, — говорит Нестерко, — потому как делаю я седла дорогие — серебряные и золотые.
Кучер вернулся к пану, рассказал об этом. Пан вылез из кареты и стал договариваться. Договорился, чтобы Нестерко сделал седло за сто рублей, и тут же уплатил ему деньги вперед. Получил Нестерко деньги да и посиживает на печи. Приезжает пан за седлом, а Нестерко босой на печи валяется.
— Где седло?
— Какое седло, паночек?
— А то, за которое я деньги платил.
Нестерко только крестится:
— Ой, ой, какое там у меня седло? Я даже лаптей сплесть не умею.
Пан кричал-кричал да и говорит:
— Одевайся, в суд поедем!
А Нестерко отвечает:
— А разве я босой могу ехать?
— Ах, черти б тебя взяли! Кучер, подай ему мои валенки. Ну, теперь обувайся, пойдем!
— А разве я поеду раздетый?
— Ах, черти б тебя взяли! Кучер, дай ему мою шубу.
Кучер принес шубу.
Нестерко обулся, оделся. Вышли они из хаты. Пан стал садиться в карету, а Нестерко глядел-глядел да и говорит:
— Да разве я собака, чтобы следом за лошадьми бежать?
— Ах, чтоб тебя черти побрали! Кучер, дай ему мою пристяжную.
Сел тут Нестерко на коня, и поехали они в суд. Приехали туда. Начали их судить.
— Почему ты, Нестерко, деньги пану не отдаешь?
— А я ему и не должен! Сам не знаю, почему он ко мне пристает. Хочет, наверно, сорвать что-нибудь. Сейчас он скажет, что и валенки на мне его.
А пан и говорит:
— Ах ты дурак! Так это ж ведь мои валенки!
— Ну вот, видите. Он говорит, что и валенки эти его. Может, он скажет, что и шуба на мне его?
И пан снова обозлился:
— Ах, чтоб тебя черти взяли! Это ведь действительно моя шуба.
— Ну вот, видите, господа судьи, он уже и шубу своей считает! Может, он сейчас скажет, что и лошадь эта его?
А пан снова кричит:
— Ах, чтоб тебя черти взяли! Это ж моя лошадь!
— Ну вот, видите, господа судьи, он уже утверждает, что и лошадь его.
Судьи думали-думали да и говорят пану:
— Нет, братец, видать, ты лжешь, коли говоришь, что это все твое: и шуба, и валенки, и лошадь, и деньги!
И не присудили они пану ничего.
Тут наш Нестерко обрадовался, сел на коня и айда домой. И остались у него и конь, и шуба, и валенки, и деньги. И теперь он живет на те деньги, которые у пана отсудил.