— Это все ты! — сказал господь солдату.
— Виноват, господи!
— Ну, ступай же, за это носи девять лет Смерть на закортышках (на плечах).
Засела Смерть на солдата верхом. Солдат — делать нечего — повез ее на себе; вез-вез — и уморился; вытащил рог с табаком и стал нюхать. Смерть увидала, что солдат нюхает, и говорит ему:
— Служивый, дай и мне понюхать табачку.
— Вот те на! Полезай в рожок да и нюхай сколько душе угодно.
— Ну, открой-ка свой рожок!
Солдат открыл, и только Смерть туда влезла — он в ту ж минуту закрыл рожок и заткнул его за голенище. Пришел опять на старое место и стал на часы. Увидал его господь и спрашивает:
— А Смерть где?
— Со мною.
— Где с тобою?
— Нет, господи, не покажу, пока девять лет не выйдет; шутка ли ее носить на закортышках! Ведь она не легка!
— Покажи, я тебя прощаю!
Солдат вытащил рожок, и только открыл его, Смерть тотчас и села ему на плечи.
— Слезай, коли не сумела ездить, — сказал господь.
Смерть слезла.
— Умори же теперь солдата! — приказал ей господь и пошел куда знал.
— Ну, солдат! — говорит Смерть. — Слышал: тебя господь велел уморить!
— Что ж? Надо когда-нибудь умирать! Дай только мне исправиться.
— Ну, исправься!
Солдат надел чистое белье и притащил гроб.
— Готов? — спрашивает Смерть.
— Совсем готов!
— Ну, ложись в гроб!
Солдат лег спиной кверху.
— Не так! — говорит Смерть.
— А как же? — спрашивает солдат и улегся на бок.
— Да все не так!
— На тебя умереть-то не угодишь! — и улегся на другой бок.
— Ах, какой ты, право! Разве не видал, как умирают?
— То-то и есть, что не видал!
— Пусти, я тебе покажу.
Солдат выскочил из гроба, а Смерть легла на его место.
Тут солдат ухватил крышку, накрыл поскорее гроб и наколотил на него железные обручи; как наколотил обручи — сейчас же поднял гроб на плечи и стащил в реку. Стащил в реку, воротился на прежнее место и стал на часы. Господь увидал его и спрашивает:
— Где же Смерть?
— Я пустил ее в реку.
Господь глянул — а она далеко плывет по воде. Выпустил ее господь на волю.
— Что ж ты солдата не уморила?
— Вишь, он какой хитрый! С ним ничего не сделаешь…
2. КАК НА ТОМ СВЕТЕ РАБОТНИК СКУПОГО БАРИНА ВЫЗВОЛЯЛ
Жил на белом свете, говаривали старики, какой-то барин. И было у этого барина поле заколдованное. Коли будешь один жать, ввек снопа одного не свяжешь, а беспременно надо вдвоем. Приходит раз к барину один человек, поесть просит, а барин жадный был, скупердяй, и говорит:
— Коли хошь есть, иди да и нажни сноп, а сжавши, обмолоти, тогда и ешь.
А человек-то и не ведал, что поле бариново заколдовано. Целый день жал, а снопа не нажал. Потому без подмоги. Так и лег голодный. И на другой день жнет, а снопа не нажать, хошь матушку-спасительницу призывай. Видит — уже солнышко за лес закатывается, а снопа все нет.
— Свет, красное солнышко! Микола, святой батюшка! Ёгорий-победоносец! Помоги нажать.
И на второй день лег голодный спать. А есть хоцца. И на третий день вышел человек в поле. Сжалилась над ним одна жница, порассказала чистую правду об том поле и помогла нажать сноп. И так прилюбилась человеку тая жница, стал просить у барина, чтобы повенчаться дозволил. А барин кричит:
— Коли будешь у меня работником да отслужишь верой-правдой шестнадцать лет — отпущу бабу замуж, а не отслужишь — ни с чем уйдешь.
Проработал работник барину верой-правдой шестнадцать лет, и жалко стало барину своей работницы, и задал он ему загадку.
— Пропаси, — говорит, — моих зайцев в лесу целый день, а к вечеру домой пригони, а ежели хоть один заяц домой не придет, то и голова у тебя с плеч.
Затужил работник и идет к невесте. А она ему в ответ:
— Не тужи, — говорит, — на вот тебе сопелочку: как скроется солнце, заиграй на сопелочке, зайцы-то сами и забегут во двор. А чтобы барин мне худа какого не сделал, обкрути, — говорит, — меня через левое плечо.
Взял он сопелочку, перекрутил невесту через левое плечо и оборотилась она в кирпичину. Выпустил барин зайцев. Как выскочили зайцы, да в лес наутек. Лови их.