«Ну, — думает работник, — распропала моя бедная головушка!»
Одначе, как вечер пришел, заиграл работник в сопелочку, а зайцы построились в ряды, как будто солдаты, а работник впереди, будто командир какой. Сосчитал барин зайцев — видит: все целы.
И загадал он вторую загадку, мудрей первой.
— Хочу, — говорит, — чтобы мост в одну ночь построить, а к утру чтоб езда была.
Больше прежнего затужил работник и опять идет к своей невесте.
— Ну, — говорит невеста, — это еще не беда, беда впереди будет! На вот тебе, — дает, — палочку-татарочку: как выйдешь на речку, знай по дну стучи да кричи: «Эй, домовые, водяные и шишки лесовые, живо за работу!» А там вот увидишь, что будет.
Оборотил невесту через правое плечо, а она решетом оборотилась, что муку сеют. Вышел он на берег, стукочет палкой-татаркой по дну да вопит:
— Эй, домовые, водяные и шишки лесовые, живо за работу!
Понаскочило домовых да лесовых: кто рубит, кто стругает, кто сваи забивает, а к утру мост готов, — возьми да и езди.
— Ну, счастье твое, — говорит барин, — а только одну еще загадку угадай остатнюю. Сходи-ка ты, добрый молодец, на тот свет да узнай у батюшки, где он клад схоронил. Коли узнаешь — половину клада получишь, а не узнаешь — башка с плеч долой. А чтобы ты меня не обманул, управляющего своего дам в товарищи.
Больше других разов затужил работник и опять идет к невесте.
— Да, — говорит невеста, — это задача тяжельше других… На вот тебе, — говорит, — клубочек: куда он покатится, и ты за ним иди следом; и на тебе еще платочек, передай его моей середней сестрице, в мужьях у ней светлый месяц, — може, она что поможет. А меня перекинь через голову, я в торбину с кусовьем оборочусь.
И пошел за клубочком работник. И привел его клубочек в царство пресветлого месяца. Покуль хозяина дома не было, — караулить он пошел на ночь, — а женка месяцева и говорит:
— Не могу я помочь тебе, а дам я тебе клубочек да шелковый платочек, и дай ты этот платочек моей старшей сестре. А в мужьях у ней красное солнце, може, она в чем поможет.
Пришел с караула месяц, и до того он полюбил работника, и работник месяца полюбил. На другую ночь за месяца караулить на небе взялся. А месяцу-то на руку, чего ночь не поспать! Дошел до середки неба, видит — Егорий, на паству выехавши, сам в кустах спит, а конь просто пасется. Вспомянул, как его дарма просил сноп в бариновом поле нажать, думает:
— Я тебя выучу!
И давай Егория палкой колышматить. Егорий как вдарил бежать, и коня оставил; а работник за ним. Видит — Миколай-угодник куда-то идет. Он к Миколаю. Миколай от него. Подобрал подрясник, потуда его и видали; узнал работника-то Миколай. Пришедши с караулу, и рассказывает месяцу. А тот смеется.
На третий день ушел работник, а привел его клубочек в царство красного солнышка, а управляющий все с ним идет рядом да пыхтит, — толст дюже был. Вручил солнцевой жене платочек и докладывает все как есть.
— Могу, — говорит, — помочь, только надо сначала у мужика моего допытаться.
Пришло солнце, баба блинов напекла, ужинать сели.
— Могу, — говорит, — помочь, коли завтра за меня по небу походишь.
— Могу, — говорит работник.
— Только, — говорит солнце, — как дойдешь до середки неба, увидишь там стол, а на том столе кружка с водой и просвирка. Так ты, — бает, — коли есть захочешь, половину мне оставь, не то на другой день без еды меня оставишь.
— Ладно, будь покоен, — говорит работник, — в самом аккурате будет.
А сам думает:
— Не больно-то послушался, когда я тебя просил на бариновом поле!
Дошел до середины неба и видит все как есть: и стол, а на столе кружка с водой и просвирка. Взял да и съел все, а к вечеру домой воротился.
— Вот что, — говорит солнце, — иди ты сегодня в полночь на перекресток, схоронись за столб, а сам нишкни. И аккурат в полночь черти поедут, — кажинную у бога ночь они богачей объезжают. Как поровняются черти со столбом, выскочи из-за столба, выбей из хомута крайнего коня, а заместо его своего управляющего в хомут втисни. А там увидишь, что будет.
И вот аккурат в полночь слышит работник, как во весь дух четверка едет, а в тарантасе черти сидят, в балалайки играют, в заслонки бьют, а коней тех хлещут нещадно. И только эти поровнялись со столбом, выскочил работник, дерг крайнего коня, а черти и обпамятоваться не успели, как разом всадил в хомут управляющего. Черти погнали, а конь в баринова отца обернулся.
Плачет, кричит: