— Что, дядя Осип, что, поп пришел или нет?
Осип говорит этому Василию:
— Еще пуще стал хуже, пришел сердитее.
— Да что? Кажется, я его топил да посмотрел в прорубь, не выходит ли оттуда. Ну ладно, дядя Осип, давай я потоплю да подольше посижу, — четвертную водки дай.
Вот взял попа на плечо, а четвертную под пазуху. Донес его до озера. Опять таким же манером в прорубь, бац туда, только пузырьки, глядит — не выходит ли оттуда поп. Как просидел суточки, стало светать, на свету просмотрел на все стороны — не видать попа. Значит, без отрыжки готово! Опять преспокойно пошел к старику Осипу в кабачок. Приходит в кабак и спрашивает у дяди Осипа:
— Что же, дядя Осип, пришел ли поп?
А Осип ему на ответ:
— Да что, Василий! Пришел еще сердитее, меня почти прибил и вина больше выпил.
Василий не видел раньше, что в углу лежит третий поп.
— Давай полведра вина. Значит, я этого попа снесу, значит, без отрыжки не придет. Два дня просижу!
Осип дал полведра, он взял полведра, попа на плечо — и к озеру. Вот принес к озеру, бац его в прорубь — только пузырьки пошли. Стоит кверху ногам березой. Сидит себе Василий, покуривает да водочку попивает. Вот он суточки сидит, другие сидит, попа все нет, не выходит из озера: значит, утопил уж! И на другие сутки сидит, досидел до свету. А дело это было против воскресенья. Церковка была у озера; как стало светать, сторож действительно звонил. Надо заутреню служить. Оделся поп и пошел бережком. Вот Василий увидал этого попа, что поп идет. Скочил, да за попом драла и туда же.
— Ах ты, черт косматый! Я тебя три раза топил, а ты все выходишь.
Поп испугался:
— Что ты? Что ты? За что меня тая?
Этот Василий:
— Эх! За что ты у Осипа-старика вино все припил и его прибил?! Я тебя прямо утоплю!
Никаким богам не мог молиться поп, схватил Василий его за косы и понес в прорубь. Донес до проруби, взял за ноги:
— Кайся грехами!
Попу неохота умирать. Взял его Василий за ноги и бац туды — только пузырьки пошли. Утопил, посидел и отправился к старику Осипу в кабачок. Пришел и спрашивает:
— Ну что, дядюшка Осип? Не приходил поп?
— Нет, батюшка, не приходил.
— Ну, значит, я его утопил.
Сторож действительно звонил, а все попа нету.
— Что за черт? Попа все нету! Пойду домой, к попу схожу.
Пришел и спрашивает:
— Где, матушка, батюшка?
— Да батюшка ушел в церковь.
— Да как же, матушка, ушел в церковь? Я бы увидел — трезвонить стал!
— Да, наверно, в церкву пришел туда.
Сторож обратно вернулся >в церковь, посмотрел — в церкви нету. Стали попа искать-поискать — найти не знают где. Тем и кончилось. Я там тоже был, сказки сказывал. Кто слушал, тот скушал, а кто сказал, тот слизал.
4. БРЮХАТЫЙ ПОП
Был у нас, ну, скажем, как вы больше знакомы, — в Шуньге — жадный поп. Уж, знаете, по-крестьянски любят брюхо набить. А он так по-поповски. И то все дивовали. Кто к ему придет, корочки не даст, в сам за щеку прячет.
Ну, вот. Праздновали в Шуньге. Он и пошел с крестом. (Это таку нас попы ходят.) Придет, лошадиным хвостом побрызжет — и гони ему чё-ле.
,Ну он куда придет:
— Бла-аьгослови бог! (А хорош ли, пирог?:)
Все сам на стол заглядывает, помашет хвостом со святой водичкой. Кому в глаз, кому в лоб. А сам. ногою топ-топ. К столу, значит, ближе.
— Православные живите дру-у-жно! (А к. киселю молока нужно.)
— Во имя отца и сына и святого духа! (А в рыбнике запеклась муха.);
— Бойтеся греха и ад-а-а! (Покормить попа надо.)
Да и насядет. Только скулы потрескивают… Рыбник — так с костями, кисель с блюда слизом… Нажрется так — пузо) вздует. Ряса торчком стоит.
— Мир дому сему, отныне и до ве-ка-а! (Накормили человека.)1
Да в новую избу.
Ходил это он до вечера. Нажрался зело, к душе подвезло. Он за брюхо схватился;. Глаза закативши. А сам рукавом машет:
— Нет бога свят-ей! (Запрягайте, лошадей.)