Немного погодя едет мимо верхом на лошади поп, подъехал близко и говорит:
— Что, молодушка, нарядилася, али у тебя праздник какой?
— Какой праздник, с горя нарядилася: теперь я одна дома.
— А муж где?
— На работу уехал.
— Что ж, голубушка, твоему горю пособить можно: пусти-ка меня к себе в гости, так не будешь одна ночь коротать.
— Милости просим, батюшка!
— Куда ж лошадь девать-то?
— Веди на двор; я велю батраку прибрать ее.
Вот вошли они вдвоем в избу.
— Как же, голубушка! Надо наперед выпить; вот целковый — посылай за вином.
Принес батрак им целый штоф водки: они выпили и закусили.
— Ну, теперь пора и спать ложиться, — говорит поп, — поваляемся немножко…
Поп разделся донага и только улегся на кровать, как муж застучал шибко-нашибко.
— Ох, беда моя! Муж воротился! Полезай, батюшка, на полати и спрячься в короб!
Поп вскочил в короб и улегся в саже. А муж идет в избу да ругается.
— Что ты!.. Дверь долго не отворяешь!
Подошел к столу, выпил водки стакан и закусил;
вышел потом из избы и опять спрятался, а жена поскорей на улицу и села под окошечком.
Едет мимо дьякон. С ним то ж случилось.
Как застучал муж, дьякон, раздетый догола, чебурах в короб с сажей и прямо попал на попа.
— Кто тут?
— Это я, — говорит поп шепотом. — А ты, свет, кто?
— Я, батюшка, дьякон.
— Да как ты сюда попал?
— А ты, батюшка, как?
— Уж молчи, чтоб хозяин не услыхал, а то беда будет.
Потом таким же образом заманила к себе хозяйка дьячка.
Очутился и он в коробе с сажей; ощупал руками попа и дьякона.
— Кто здесь?
— Это мы, я и отец дьякон, — говорит поп, — а ты, кажись, дьячок?
— Точно так, батюшка.
Наконец пошла хозяйка на улицу и звонаря заманила.
Звонарь только разделся, как раздался шум и стук; он бултых в короб.
— Кто тут?
— Это я, свет, с отцом дьяконом и дьячком; а ты, кажись, звонарь?
— Так точно, батюшка.
— Ну, свет, теперь весь причт церковный собрался.
Муж вошел и говорит жене:
— Нет ли у нас сажи продажной? Спрашивают, купить хотят.
— Пожалуй, продавай, — говорит жена, — на полатях целый короб стоит.
Взял он с батраком, взвалили этот короб на телегу и повезли по большой дороге.
Едет барин.
— Сворачивай! — кричит во всю глотку.
— Нельзя, у меня черти на возу.
— А покажи! — говорит барин.
— Дай пятьсот рублей.
— Что так дорого?
— Да, коли открою короб, только и видел их: сейчас уйдут.
Дал ему барин пятьсот рублей.
Как открыл он короб, как выскочил оттуда весь причт церковный да во всю прыть бежать — настоящие черти, измазанные да черные!
8. ПОВЕСТЬ О КАРПЕ СУТУЛОВЕ
Повесть о некотором госте богатом и о славном о Карпе Сутулове и о премудрой жене ево, како не оскверни ложа мужа своего.
Бе некто гость велми богат и славен зело, именем Карп Сутулов, имея и жену у себя именем Татиану, прекрасну зело. И живяше он с нею великою любовию. И бе гостю тому Карпу живуще во граде некоем, и в том же граде друг бысть велми богат и славен и верен зело во всем, именем Афанасий Бердов. Тому же преждереченному гостю Карпу Сутулову прилучися время ехати на куплю свою в Литовскую землю. И шед, удари челом другу своему Афанасию Бердову: «Друже мой любиме, Афанасие! Се ныне приспе мне время ехати на куплю свою в Литовскую землю, аз оставляю жену свою єдину в доме моем; и ты же, мой любезнейший друже, жену мою, о чем тебе станет бити челом, во всем снабди: аз приеду от купли своей, буду тебе бити челом и платитися». Друг же его Афанасий Бердов глаголя ему: «Друже Карпе мой! аз рад снабдевати жену твою». Карп же шед к жене своей и сказа ей: «Аз был у друга своего Афанасия и бил челом ему о тебе; аще какая без меня тебе будет нужда в денгах, да снабдит тебя во всем друг мой Афанасий; рекох мне он: «Аз рад снабдевати без тебя жену твою»».
Карп же наказа и жене своей Татиане тако: «Госпоже моя, Татиана, буди бог между нами. Егда начнешь творити без меня частыя пиры на добрых жен, на своих сестер, аз тебе оставляю денег на потребу, на что купити брашна на добрых жен, на своих сестер, и ты поди по моему приказу ко другу моему Афанасию Бердову и проси у него на брашна денег, и он тебе даст сто рублев, и ты, чай, тем до меня и проживешь. А моего совету блюди, без меня не отдавай и ложа моего не скверни».