А с теми, кто хочет войны, будет то, что было с панами в России в 1917 г.
4. БОГОМОЛЬНАЯ ФРОСЬКА
Так вы из Киева? Ну, так расскажу я вам про киевские чудеса, которые видела тетка Фроська еще в старину стародавнюю.
Жила в нашем селе страх какая богомольная Фроська. Было ей лет пятьдесят, а может, и больше. Вот перед жнивами собирается она, бывало, ко святым местам в Киев. Обойдет все село, ни одной хаты не пропустит. Только зайдет она к кому-нибудь в хату и начнет канючить: «Жертвуйте, жертвуйте, иду я ко святым местам на поклонение и за вас помолюсь». Глядь, тот даст пять рублей, другой и десятку, а то и двадцать. Обойдет все село, и наберется у нее в кармане каких-нибудь рублей шестьсот. Значит, можно и в Киев двигаться.
А доходила ли она до Киева, или не доходила, леший ее знает. Может, до Красного маяка и добиралась (что на той вон стороне Днепра), правда, тогда его не Красным звали, а был там просто монастырь. С мощами или без мощей, уж этого я вам не скажу, никогда богомольным я не был и в таких местах не бывал. Продолжалось Фроськино моление месяца полтора. А потом, увешанная торбами и кошелками, она возвращалась в село. Полна торба маленькими иконками разных святых, а в кошелке все крестики — и серебряные, и медные, разные там.
Как услышат в селе, что Фроська вернулась, все к ней (те, кто жертвовали), а она всех и наделяет:
— Вы сколько давали, пять? Так вот вам святая Варвара и крестик медненький. Наденьте и носите его себе на здоровье, а господу богу в угождение.
— Вы десять давали? Вот вам святой Пантелеймон и крестик маленький серебряный.
— А кто давал двадцать? Подходите сюда, вот вам большой крест серебряный и Николай-чудотворец. Поминала я всех ваших за упокой и за здравие тоже подавала.
Вот такими иконками да крестами задурит она, бывало, людям головы, а они рады, будто освятились. А сама Фроська рубликов пятьсот и подработает. И устраивает под сорокоуст гулянку. Созовет всех своих жертвователей и начнет за чаркой разводить всякую брехню про Киев.
— Ну, братия, выпьем еще, да расскажу я вам про Киев.
Они все рты пораскрывают, а она и начинает, подвыпивши:
— А уж святых-то этих в Киеве, боже ты мой! И танцуют и такое вытворяют… А на самой высокой колокольне стоит плечистый святой, а рот у него аж страшно глянуть. И так дышит он сильно, что, как дохнет: «Дху, дху» — враз ветер во все стороны и подует. Оттого, православные, и ветер-то у нас бывает.
Вот один слушал-слушал и спрашивает:
— Ну, я, предположим, согласен, что ветер это он делает, а ежели тихо, то это он вовсе перестает, значит, дышать, или как?
А Фроська будто не понимает:
— Да чего ему переставать? Напротив него, как ты вот напротив меня, стоит второй святой, такой рукастый, как сожмет кулаки, аж страшно… И ежели надо, чтоб стало тихо, то, когда тот плечистый хочет дохнуть, этот и всунет ему в рот два кулака. Вот и становится тихо.
Белорусские
1. ЛЕНИНСКАЯ ПРАВДА
Жили в деревне два брата. Поле пахали, слезами поливали и горб себе наживали. Хлеб и скотину у них паны забирали, а платили за это кулаками в спину.
Жили братья не год и не два, а неведомо сколько. Вокруг другие мужики так же жили.
Опостылело братьям работать на других. Решили они отправиться по России-матушке правды искать.
Идут они по дороге, а на пути стоит большое село. Посредине села — панский дом и церковь каменная.
— Дай, — думают братья, — зайдем, поищем правды.
Идут они по селу, а навстречу им пан в коляске
едет.
— Чьи вы, мужики, откуда идете и что ищете? — спрашивает их пан.
Братья отвечают ему:
— Жили мы, жили в горе, в бедности, и больше мочи у нас не хватило так жить. Идем правду искать. Научи нас, пан, где ее найти.
— Хорошо, — говорит пан, — покажу я вам правду, коли желаете, только вы мне поработаете за это.
Согласились братья.
Работали они, работали: поле пахали, землю слезами поливали.
Прошел год. Приходят они к пану и говорят:
— Научи же нас наконец, как нам правду найти.
— Ну вот вам и правда, — отвечает им пан, — голь вы немытая, работать вам всегда на нас, панов.
Плюнули братья и пошли дальше. Идут они месяц, идут год. Глядь: стоит поп.