Процесс перехода земли в руки крестьян затормозился или приостановился к 1650 году. Дворянам, распродававшим свои поместья, удалось по дешевке выкупить их. В то время как министры — итальянцы Мазарини[78] и Эмери[79] удваивали подати, аристократы при дворе легко добивались освобождения от налогов. Вся тяжесть их ложилась на плечи бедноты, которая была вынуждена продавать и даже попросту отдавать только что купленные участки, вновь становиться арендаторами, испольщиками, поденщиками, батраками. Лишь ценой невероятных усилий кое кому из них удалось в период правления короля Солнца, а затем регента,[80] несмотря на нескончаемые войны[81] и банкротства,[82] вернуть свои участки и сохранить их, как мы уже говорили, до XVIII столетия.
Убедительная просьба к тем, кто составляет законы или применяет их, прочитать полные негодования и скорби строки, принадлежащие перу одного из наших великих сограждан, Пьера де Буагильбера,[83] где подробно описано пагубное влияние реакции при Мазарини и Людовике XIV. Пусть эти строки послужат предупреждением в наши дни, когда политики разных мастей наперебой пытаются воспрепятствовать важнейшему процессу, происходящему во Франции, — приобретению трудящимися земли.
В особенности следует быть осведомленными на этот счет, добросовестно изучить этот вопрос нашим судьям, которых осаждают хитрые кляузники. В последнее время крупные землевладельцы, очнувшись от своего обычного бездействия, затеяли стараниями сутяг адвокатов множество тяжб против общин и мелких земельных собственников. Появились специалисты — ходатаи по делам такого рода, набившие себе руку на фальсификации истории с целью обмануть правосудие и знающие, что у судей редко хватает времени изучать все их лживые измышления. Эти крючкотворы пользуются тем, что у ответчиков почти никогда нет требуемых законом документов, подтверждающих их права на землю. Особенно редко сохранились такие документы у общин, а иногда акты на землю отсутствуют просто из за большой давности владения ею, восходящей к тем временам, когда законы заменяло обычное право.
В пограничных провинциях[84] права бедняков всегда уважались больше: кто, кроме них, стал бы селиться в местностях, находившихся под постоянной угрозой нападения? Без бедняков эти края оставались бы пустыней, в них не было бы ни жителей ни культуры. И вот нынче, когда царят мир и безопасность, вы собираетесь оспаривать право на землю у тех, без чьего труда этой земли не существовало бы вовсе! Вы требуете у них документы... Но доказательства их прав зарыты глубоко в земле: это — кости их предков, охранявших границы нашей страны.
Во Франции есть немало местностей, где право крестьянина на землю обосновано прежде всего тем, что он ее создал. Я говорю без всяких иносказаний. Взгляните на выжженные солнцем, бесплодные холмы южной Франции и скажите, пожалуйста, чем была бы эта земля без человека? Право на землю здесь коренится в самом труде земледельца, чьи неутомимые руки день за днем дробили камни и приносили на их место хоть немного чернозема; оно — в труде виноградаря, который на своей широкой спине таскал с подножия горы землю на свой осыпающийся участок; оно — в покорности и терпеливом труде его жены и подростка сына, которые тащили соху вместе с ослом... Тяжело смотреть на это зрелище! И природа вознаградила их труды. Крохотный виноградник прилепился между двумя голыми скалами; каштан, выносливое и неприхотливое дерево, обхватил корнями камни за отсутствием земли. Ей богу, можно подумать, что он питается одним воздухом... Как и его владелец, он продолжает жить, несмотря на вечный голод.[85]
Да, человек создает землю. Так обстоит дело и в менее бедных странах. Не забывайте этого, если хотите понять, почему крестьянин так любит свое поле, какие чувства оно внушает ему. Подумайте, что в течение ряда веков его предки поливали эту землю своим потом, зарывали в нее усопших, хранили в ней свои сбережения, свою пищу. Они отдавали земле себя целиком, тратили на нее все свои силы; с нею были связаны все их помыслы и надежды. И крестьянин инстинктивно чувствует что это — его земля, и любит ее, как живое существо.
78
79
80
81
Людовик XIV вел многочисленные войны: фландрскую (1667—1668), голландскую (1672—1678), с аугсбургской лигой (1686—1697), за испанское наследство (1701—1713). При Людовике XV продолжались войны с Англией, Австрией, Пруссией, успеха французскому оружию не принесшие.
82
Речь идет о неудачной финансовой реформе Джона Лоу, шотландского финансиста, которого регент назначил генеральным контролером. Лоу основал банк, выпустивший огромное количество ассигнаций, не обеспеченных золотым запасом. В 1720 г. дело кончилось крахом и бегством Лоу за границу.
83
Выдающийся гражданин, красноречивый писатель, прогрессивный мыслитель, которого не следует смешивать с утопистами того времени Ему неверно приписывали предложение ввести «королевскую десятину». Каким смелым и вместе с тем горестным повествованием являются его «Factum». Это — вопль агонии Франция Буагильбер издал его в марте 1707 года, хотя Вобан в феврале того же года был осужден за гораздо менее смелую книгу. Почему Буагильберу, этому отважному государственному деятелю, до сих пор не воздвигнут памятник в Руане, где его встретили с таким энтузиазмом после возвращения из изгнания?
84
Добавьте к этому, что в раннее средневековье, когда провинции, сеньории, фьефы, считавшиеся чуть не отдельными государствами, были столь многочисленны, — границы проходили буквально на каждом шагу. Даже в более позднее время граница с Англией пролегала в центре Франции в Пуату — до XIII века, в Лимузене — до XIV века и т. д.
85
Я виден это своими глазами, когда в мае 1844 года ехал из Нима в Пюи через Ардеш, местность настолько бесплодную, что людям пришлось самим создавать здесь решительно все. От природы донельзя неприглядный Ардеш стал ныне цветущим благодаря их труду, хотя даже в мае сохраняет оттенок суровости, впрочем придающий ему еще больше очарования. Нельзя сказать, что вилланы получали здесь землю от сеньора, уже по одному тому, что никакой земли здесь не было. Тем больше резали мне глаза возвышавшиеся на холмах развалины черных башен, владельцы которых столько веков собирали дань с народа столь бедного, столь достойного похвал, всем обязанного самому себе! И с тем большим удовольствием останавливался в долинах мой взор на скромных крестьянских хижинах, сложенных насухо из собранных в полях камней Вид у этих домиков неказистый, сумрачный, садики при них — убогие, чахлые, страдающие от недостатка воды, но аркады, поддерживающие дома, крылечки, лестницы с широкими ступеньками придают этим жилищам свой, особый стиль Был как раз сезон сбора коконов; в это время года, когда мотают шелк, нищая страна производила впечатление богатой. В каждом доме можно было увидеть в тени аркады молоденькую мотальщицу, которая, нажимая ногой на педаль станка, перематывала пряжу, похожую на нити чистого золота, и улыбалась, не пряча красивых белых зубов...