Характерно, что из имеющихся в нашем распоряжении записей из Брестской обл. только в трех пунктах удалось получить ответы типа в каждом доме должен быть домовик. В подавляющем большинстве свидетельств (в семнадцати пунктах) фиксировались противоположные ответы: «Домовые ў тех, хто ў Бога не верит, хто чорту продаўси» [ПА, Олтуш]; «Домовик, кажуть, нечыста сила, жыве не ў каждой хати, — хто ими занимаецца» [ПА, Радчицк]; «Некоторые занимаюцца нэдобрым, — у них живёт домовик… Если Богу молишься, ничого нэ доўжно бути ў хати» [ПА, Онисковичи]. «Домовик — то шчытаецца чорт. Абы влизэ до кого, хто Богу нэ молицца, туды йдэ, а похрэстять, — то вин утикае» [ПА, Ласицк]; «Були домовыя, шчо ни дай Божа, коли уплодяцца… хату надо святить, тогда они уходят» [ПА, Кривляны] и много других.
Хорошо или плохо, что домовик живет в доме? Особый статус домового как высшего авторитета и руководителя семьи был отмечен только по материалам самых крайних восточных пунктов Полесья. Там ему отводилась роль не только опекуна хозяйства, но и судьи по всем вопросам внутрисемейных отношений: «Дамавый выглядывав стариком. Это крэпко харашо <если он есть в доме> — ўсё для дабраты делаў… расскажет правило: шчо харашо, шчо плохо» [ПА, Картушино]; «У кажном доме был свой хазяин, он для хазяйства нужен — руководил всем» [ПА, Дичня]. За домовым признавалась функция поучать членов семьи, осуждать или одобрять их поступки. Если в доме случались ссоры, то один из домочадцев говорил другому: «Я расскажу дамавому, он табе правило расскажэ, як з людьми жыть» [ПА, Картушино]. Согласно быличкам, записанным в Брянской обл., домовой проявлял особую заботу по отношению к вдове, оставшейся одинокой после смерти хозяина дома: он поучает ее правильному поведению, остерегает ее от беды. Показательно при этом, что поведение самого духа-покровителя ничем не выдает примет нечистой силы. Так, появляясь в пасхальную ночь перед вдовой, он произносит принятое правилами приветствие: «Христос воскрес!», и в ответ на молчание перепуганной вдовы дает наставление: «Так гадицца гаварить: „Да Вазнесення шесть нядель!“ Шчэ паўтарил: „Грех тваему сыну будить, шчо матку бросил, а пашоў ў зяти“» [ПА, Семцы]. Иногда в материалах этого региона домовой оценивался как персонаж, подчиняющийся божественной, а не нечистой силе: «Ун як чоловек, ун тоже ў Бога веруе» [ПА, Берестье]; «У кожном доми есь хозяин. Гасподь яго бярегэть» [ПА, Семцы].
Смешение разных традиций в отношении к домовому то как к духу-опекуну, то как к вредоносной силе можно наблюдать в материалах из одной и той же местности. Так, в Ровенской обл., например, фиксировались следующие свидетельства: «Трэба, шоб ў хазяйстве буў домовик. Он безврэдный, як людина, людського поводу… Як е домовик ў господарстве, то хозяйство держицця добре» [ПА, Берестье]; «Той, хто побачит домовика, — тая людына шчаслива. То дух таки божэстэнь, то нэжывой» [там же]; «Говорить, той домовик е. Это нехорошо, дай Боже его не бачити, того домовика, и не знати» [ПА, Нобель]; «Як домовик заведецца, то погано. Шоб не завёлся домовой, надо хату высвятить» [ПА, Боровое].
При продвижении на запад Полесья увеличивается количество ответов, негативно оценивающих факт пребывания домового в доме.
Злой дух по имени домовик. Главной особенностью поверий, известных в западных и частично центральных районах полесской зоны, можно считать сближение домового с приходящим извне вредоносным духом. При сохранении названия домовик этот персонаж получает резко негативную оценку и причисляется к категории типичной нечистой силы, от которой хотели избавиться. Ср., например, следующие суждения: «Домовик — нечыстота, велики грэшник» [ПА, Хоромск]; «Домовик ў доме — то плохое, недобрэ, пужало» [ПА, Симоничи]; «З нехорошего дела бувае домовык, не знали, чым зничтожыць» [ПА, Бельск]. Отмечая определенные различия между домовым ужом и домовиком, о последнем в с. Онисковичи говорили так: «Гадосць ишчэ хужэ вужа, самый злой, до могилы доводит, и скотину портит, всё портит».