Общим для всех свидетельств является представление о связи русалок с умершими. Характерно, что в полесских материалах эта связь часто формулировалась в ответах и отчетливо осознавалась носителями традиции: «Русалкы — це мертви, которы нехрыстени умирають между Троицею и Вшестьем» [ПА, Червона Волока]; «На русалном тыждни русалкы огромными кучами ходылы. Тые, которые мэртвии… С кладбишча вони приходили. Могуть залоскотать, с собой забрать» [ПА, Перга]; «Русалка ето смерть така, косы распустяны, у билом платте. То дух выходить человечый, потом ў землю идеть» [ПА, Лисятичи]; «Старые люди казали: мёртвые то стають, те каторые маладые, ў возрасте — деўка али женшчына маладая — шчо на Русалной недзели ци умерла, ци радиласа — ани сушчаствують ў русалках…» [ПМ-С, Дубровица]; «От, кажуть, ходить русалка по жыту, лякае… Это мерци, души умершые» [ПА, Нобель].
Большой интерес представляют свидетельства двойственного понимания природы русалок как «нечисти» и как «праведных, безгрешных душ»: «Русалок не называють „нечэста сила“, та людына щаслива, шо их побачить» [ПА, Поворск]; «З мертвецоў они, вроде, — и дивчатки, и хлопчики е: всякие ж умирають. Не кожный миртвец може буты русалкай — <только> як достоин того. Малые менш гриха мають» [там же]; «Тильки праведни люды бачили русалок…» [ПМ-Г, Свитязь]; «Русалки — то якись святы люди… Русалки праведные, это девочки до семи лет, им бог гриха прощает» [ПА, Речица]; «В русалки идут до совершенности… Пока ребёнок маленький, ешчэ не грешыт» [ПМ-С, Заозерная]; «Русаўночки по воздухи (идут), их только достойна душа бачить» [ПМ-С, Осовая].
В то же время много свидетельств иного типа: «Русалки паганы люди, як черти, нехрищоны» [ПА, Симоничи]; «От так, як черти, от так и русалки… Русалки з мертвыми имеюць якую-то связь» [ПА, Кочище]; «Русалка — это ведьма, может отобрать молоко у коров» [ПА, Комаровичи]; «От, русалка — плахая звер, паганая ета вабще. На звера русалка пахожа» [там же]; «Русалка — женшчына, екая умерла, да сарака дней каждый день хадзила; не любая — каторая за сабою што-то знала, плахое дела… Людей портют на Гряной недели» [ПА, Семцы].