с. Хоробичи Городпяпского р-на Черниговской обл., 1980 г., зал. А. Б. Ключевский от Танчило Григория Архиповича, 1910 г. р.
+ 7.4а. Человек кувыркается/перепрыгивает через символическую границу и становится волколаком
+ 7.5в. Чтобы вновь стать человеком, волколак кувыркается/перепрыгивает через символическую границу + 7.6. Время и сроки превращения в волколака
+ 7.7а. Превратившись в волка, волколак сторонится людей, живет с волками + 7.7в. Волколак нападает на скот/на людей, забирается в хлев, чтобы украсть скотине
+ 7.7г. В волчьем обличье волколак сохраняет человеческие черты и свойства + 7,7ж. За время пребывания в волчьем облике одежда на волколаке истлевает, и, превратившись в человека, он оказывается голым
За. Волколаком становится человек,
ЗАЧАТЫЙ/РОЖДЕННЫЙ В ЗАПРЕТНЫЙ ДЕНЬ
Данный мотив имеет локальную фиксацию в трех селах Житомирской обл. Мотив является частной реализацией представлений о том, что человек, зачатый в церковный праздник или в пост (когда половые отношения между супругами запрещены), после рождения приобретает демонические свойства. Подобные поверья весьма характерны для балканской и особенно для карпато-украинской традиций. Люди, зачатые в запрещенный для половых сношений день, становятся также вампирами (серб., карпатоукр.), морами (серб ), двосдушниками (кар-патоукр.). Ср.: «Спэрэд вэлыкы с ята [перед большими праздниками] нэ мож с жынкой споты, бо то с'я уродыт нэчыста дэтына. с н'ого выходыт бэузэрант, той чорт» (с. Пилипец Межгорского р-на Закарпатской обл.: Левкиевская 1996а, 245—247). Для данного мотива важно, что способность оборачиваться волком проявляется в человеке помимо его воли, она является следствием греховного поведения его родителей, своеобразной «покутой» (избыванисм наказания за грехи), которую несет последующее поколение за грехи предыду щего. В тексте № 101 отец, подсмотревший, как сын превращается в волколака, укоряет его за это. На что сын отвечает, что делает это по вине родителей, зачавших его в Пасхальную ночь (ср аналогичный мотив: черниг.: Гринченко 1897, 126—127: карпатоукр.; Гнатюк 1991, 403). В тексте, записанном у украинцев восточной Польши, сын-волколак на укоры отца отвечает: «Это не моя вина, а твоя собственная. отец, ибо для чего ты спал с матерью в канун Святого Воскресенья и меня в грехе зачал... Если бы ты так не посту пил, то меня Бог не покарал бы за тебя, а теперь я такой...» (Podbereski 1880, 29). Для русской традиции данный мотив нс характерен.