Иначе обстоит дело с «домашними духами». Во-первых, хорошо известен на всей территории Полесья сам термин домовик (либо домовой, гаспадаръ, домовой хозяин и под.), хотя он и осмысляется по-разному. Во-вторых, в этой региональной традиции существует своя особая типология «домашних» мифологических персонажей. Словом домовик могут обозначаться: 1) антропоморфный ду х, постоянно пребывающий в пространстве дома или двора и опекающий семью и хозяйство; 2) зооморфный персонаж (уж, ласка), обеспечивающий благополу чие домашнего скота и всего хозяйства в целом; 3) дух-обогатитель (в виде птицы, летающего змея, маленького человечка), которого тайком держали у себя «знающие» люди ради собственного обогащения. Наконец, этот же термин (домовик) может относиться к приходящему в дом по ночам вредоносному' «ходячему» покойнику, черту', поселившемуся в доме, от которого хозяева старались избавиться. Практически полностью отсутствуют в этой региональной традиции поверья о духах хозяйственных строений (хорошо известные в севернорусской демонологии): о баннике, амбарнике. гуменнике, овиннике, хлев нике, подрижнике, колодязникс и т. п. Хотя изредка и встречаются термины типа дворовой, хлев ник, однако значение их остается либо не вполне ясным, либо они слу жат для обозначения домовика.
Как один из чрезвычайно значимых, повсеместно известных, сохраняющих свою акту альность выступает в Полесье комплекс поверий о «ходячих» покойниках. Надо признать справедливым вывод К, Мошиньского об отсутствии в этом регионе поверий о вампире (как он понимается в западнославянской и западноевропейской мифологии) В Полесье верования о демонах-покойниках представлены типологически разными группами персонажей. Имеются в виду', во-первых, более или менее безвредные (или даже благодетельные) предки, праведные «родители», «деды», либо души недавно умерших родственников, которых помнят еще по их личным именам. Во-вторых, это вредоносные «заложные» покойники (самоубийцы, умершие колдуны и ведьмы, ду ши некрещеных детей). Сведения об этом классе мифических существ далеко не всегда причисляются собирателями и исследователями к области народной демонологии, что вполне объяснимо, поскольку в народном сознании многие из этих образов принадлежат к классу душ умерших людей, а не к разряду демонов как таковых. Кроме того, они не имеют своей собственной демонологической терминологии. В Полесье по отношению к группе «потусторонних пришельцев» используются либо названия: мрэц, по-мэрлый, мэртва людыиа, мэртвяк, покойнык, няжывый, пябожчык и под.; либо обычные термины родства: деды., прадеды, маты помэрла, баба-покойница, сын-нябожчык; либо лексика, обозначающая самоубийц: потоплэнык, утоплэник, виги ал ьнык. Рассказы об умерших людях составляют в Полесье такой значительный по объему раздел мифологической прозы, что без него трудно представить себе полную картину народной демонологии этого региона.
Не столь многочисленны в полесской традиции поверья о волколаках (для публикации в настоящем томе отобрано чуть более двухсот архивных текстов), но, во-первых, они часто разворачиваются в форме хорошо сохранившихся суеверных рассказов (быличек), и во-вторых, в составе мотивов, характеризующих этот персонаж. встречаются такие, которые широко распространены в карпато-у крайне кой и польской мифологиях. В частности, в Житомирском Полесье зафиксированы представления о том, что оборачиваться волком вынужден такой человек, родители которого совершили грех — зачали ребенка в «плохое» время.