Левые историки предпочитают сообщить своим читателям заведомую неправду. Правые вынуждены вилять. В качестве истинно классического примера последнего метода научно исторической оценки я приведу мнение о Петре Первом Льва Тихомирова - теоретика и историка русского монархизма.
На стр. 161 второго тома своей «Монархической Государственности» [1] Л. Тихомиров пишет:
«Я глубоко почитаю его гений и нахожу, что он не в частностях, а по существу делал именно то, что было нужно».
Итак - «гений». И кроме того, «гений», связь которого с нацией была «исключительно тесной». Так отдает Лев Тихомиров дань официальной фразеологии. И, отдав дань, делает некоторые выводы.
«Учреждения Петра были фатальны для России и были бы еще вреднее, если бы оказались технически хороши. К счастью, в том виде, в каком их создал Петр, они были еще неспособны к сильному действию».
И, еще дальше:
«Исключительный бюрократизм разных видов и полное отстранение нации (а где же «исключительная связь с нацией»? - И. С.) от всякого присутствия в государственных делах делают из якобы «совершенных» учреждений Петра нечто в высокой степени регрессивное, стоящее и по идее и по вредным последствиям бесконечно ниже московских управительных учреждений» (Т. 2, стр. 163).
Итак: «реформатор», создавший учреждения бесконечно худшие, чем прежние. «Гений», задумавший «фатальные учреждения», «гений», у которого, слава Богу, не хватило гениальности сделать эти «учреждения» «технически хорошими». В. Ключевский горестно повествует о том, как все послепетровские правительства пытались как-то выпутаться из «петровской традиции» и противоречит себе так же, как и Л. Тихомиров. С одной стороны - «гений», с другой - «хороший плотник, но плохой государь». О стратегическом «гении» и говорить нечего.
Умели ли Л. Тихомиров и В. Ключевский логически мыслить? Надо полагать - умели. Могли ли они не заметить их общей оценки «гения» и тех примеров и выводов, которые сами же они делают? Вероятно, - замечали. Но с одной стороны, был «социальный заказ» и, с другой, какая-то тяга и к правде и к логике. Вот откуда и идут логические несообразности наших историков.
Для Народно-Монархического Движения эпоха Петра и его «реформ» является исходной идейной точкой, точкой отталкивания: именно в эту эпоху было начерно оформлено идейное завоевание России Западом и физическое - шляхетством. Оно было начато ДО Петра и закончено после него, обнимая собою промежуток почти в 200 лет. По общечеловеческому тяготению ко всякой символизации - в центре этого завоевания поставлена совершенно вымышленная фигура «гиганта на бронзовом коне» по А. С. Пушкину, по Л. Толстому «зверя» и проч. - толстовская характеристика имеет совершенно непечатный характер. Самое поверхностное сопоставление самых общеизвестных данных, связанных самой элементарной логикой, показывает, что если сам Петр Первый и играл в этом какую бы то ни было роль, то чисто пассивную роль прикрытия над теми социальными силами, которые после разгрома патриархата - при патриархе Никоне, з а нялись разгромом монархии при Петре и в XVIII веке достигли почти полного успеха. Л. Тихомиров так и пишет:
«Монархия уцелела только благодаря народу, продолжавшему считать законом не то, что приказал Петр, а то, что было в умах и совести монархического сознания народа» (стр. 112).
Таким образом, получается несколько необычная ситуация: «ум и совесть монархического сознания народа» «не признавали законом» то, что приказывал монарх. Э то еще одна иллюстрация к тезису о том, что неограниченной власти не бывает вообще: никогда и нигде.
Тот же Л. Тихомиров на основании данных, проверенных его собственными исследованиями, утверждает, что даже турки, завоевав Византию, не обращались с православной церковью так, как обращались с нею при Петре.
Это было попыткой завершения разгрома русской Церкви, начатого при Никоне, как весь 18-ый век с его цареубийствами был попыткой окончательног о разгрома русской монархии, начатого при Петре. И если обе попытки удались не совсем, то только благодаря «уму и совести монархиче с кого сознания народа». Именно на это, «на ум и совесть народа» и воз л агает все свои надежды Народно-Монархическое Движение: никаких иных надежд у него нет. И нет никаких расчетов на какую бы то ни было традицию последних двухсот лет - ни на правую, ни на левую. Именно э т а традиция первого же «Царя-Освободителя» - Павла Петровича - сделала сумасшедшим, Екатерину Вторую произвела в «Великие», пугачевское восстание объяви л а «бессм ы сленным», Николая Павловича обозвала Палкиным, а предшественников Ленина и Дзержинского - Муравьева и Пестеля - почти святыми. Социальный слой «с душою прямо геттингенской» и с телом рязанско-крепостническим определил собою полную оторванность русского кое-как мыслившего слоя от каких бы то ни было русских корней. И кое-как мыслившие люди занялись поисками чего попало и где попало.