Но, выйдя за рамки отдельных рынков, Стиглиц и его товарищи задались вопросом посерьёзнее: «А что, если вся экономика — что-то вроде автосалона с подержанными машинами?» Как только накопится достаточно примеров неудач рынков, можно будет усомниться в эффективности и справедливости всей системы. Короче говоря, экономика информации, в конце концов, оспаривает тезис о том, что капитализм, несмотря на свои недостатки, является лучшим из всех возможных миров. Было бы, конечно, неплохо рассматривать теоретические проблемы информирования потребителей как повод для исследования альтернативных — коллективных и демократических — способов принятия решений, которые могли бы сблизить людей и информацию. Но большинство экономистов-теоретиков ходило на работу не за этим: они всего лишь пытались совместить теорию рынков с жизнью, несмотря на человеческое несовершенство. Начиная с 1970-х годов информационная экономика рождала всё более изобретательные способы, побуждающие людей или организации делать то, что ей надо (всё это, конечно, в рамках капиталистических рынков).
Одна из таких идей — разработка так называемых «механизмов». В этом уголке экономики экономисты разрабатывают элегантные (хотя часто и математически сложные) средства для того, чтобы заставить людей или компании раскрыть информацию, которую они в противном случае сохранили бы в секрете. Образцовый тому пример — новый формат аукционов, созданный экономистами в начале 1990-х годов, чтобы помочь правительству США продавать частоты сотовой связи телекоммуникационным компаниям. Правила этих аукционов были разработаны так, чтобы принудить компании раскрыть, насколько на самом деле ценны для них права на эти частоты, а в случае обмана права перешли бы к конкурентам. Такие правила помогли правительству заработать на сотни миллионов долларов больше, чем ожидалось, и теперь они вошли в практику по всему миру.
Разработка механизмов — это тоже своего рода планирование, хотя и очень опосредованное. Для принятия экономических решений любого рода — будь то прямое планирование или «управляемый» рынок — необходимо собирать информацию, распространяющуюся между людьми. Но даже если в некоторых случаях трудно собрать всю нужную информацию, то это не повод вообще везде отказываться от любых некапиталистических подходов к ведению дел. Так, вместо того, чтобы создавать сложный процесс аукционов, который в итоге приносит пользу лишь нескольким крупнейшим игрокам, сегодня правительства могли бы сами предоставить гражданам общедоступную мобильную связь, что стало бы ещё одним шагом на пути к большей социализации. Увы, при нынешнем ходе вещей правительства зарабатывают кое-какие деньги на аукционе, но отказываются от контроля над ценным ресурсом. Такой подход оставляет нетронутым рынок, где доминируют несколько крупных игроков, которые могут заряжать абонентам самые конские цены, но при этом обслуживать их просто отвратительно.
Другие механизмы «выравнивают стимулы»: например, пытаются обеспечить, чтобы работники действовали в соответствии с целями менеджеров, или обеспечить, чтобы менеджеры действовали в соответствии с целями владельцев акций, воспринимая их цели как свои. Разработка механизмов — это ещё одно свидетельство того, что свободный рынок также может и должен планироваться. Реальные мировые рынки сознательно должны создаваться (а если надо, то и переделываться заново) в интересах общества.
Как заставить людей делать то, что вам нужно?
Что делает теорию Коуза и «экономику информации» столь важными, так это то, что они показывают нам, почему капиталистическое планирование, происходящее повсюду вокруг нас, стало нашим «слепым пятном», причём не только в экономической науке, но и в нашем повседневном мировосприятии.