Наряду с письменностью и математикой, этими краеугольными камнями цивилизации, которые развивались вместе с ведением экономической отчётности, древние цивилизации также развивали деньги — только не так, как воображают некоторые экономисты. В часто повторяющемся отрывке из «Богатства народов» Адам Смит писал, что «склонность к торговле и обмену одного на другое» привела к разделению труда, изобретению денег и большей экономической сложности. Этот отрывок, принимаемый на веру на протяжении веков, и по сей день пор можно найти в большинстве учебников по экономике для первокурсников. Проблема этой занятной истории в том, что она... ложная. Специализация развивалась в крупных хозяйствах, где не было внутреннего обмена: главы домохозяйств просто распределяли общий объем продукции домашнего хозяйства между его членами. Они планировали. Деньги, с другой стороны, возникли в основном как инструмент для торговцев, наёмников и других лиц для урегулирования долгов с древними храмами. По мере роста экономической сложности деньги стали всё шире применяться и для сбора налогов, и для других крупных платежей. Некоторые цены в разные времена могли колебаться (например, цена на зерно во время очень плохого урожая), но в большинстве случаев цены были высоко стандартизированы.
Раннее планирование и ранние деньги работали в синергии. Например, в Вавилоне одна мина серебра была разделена на 60 шекелей, что соответствует одному гуру ячменя, разделенной на 60 кур. Каждый кур представлял собой половину дневного пайка пищи, даваемой рабочим. Таким образом, один гур был месячным пайком стоимостью в одну мину (по стандартизированному календарю из 30 дней, с новогодним праздником продолжительностью несколько дней, чтобы привести его в соответствие с солнечным годом). Такие простые эквиваленты упрощают ведение счетов и планирование.
Всё более сложные экономические, учетные, бухгалтерские и социальные институты указывают на то, что древние цивилизации порождали нечто, что нельзя не назвать экономическим расчётом и планированием. Это не означает, что это время было какой-то Аркадией для центрального планирования: это всё равно что описывать общество охотников-собирателей как некий мирный Эдем со всеобщим равенством и братством. Планирование древних было не только зачаточным и частичным: оно, к тому же, вообще не искало рационального способа обеспечить общее благо для всех. Древнее планирование стояло на службе экономической системы, созданной на благо крошечной элиты, которая очень старалось и дальше сохранять свое богатство и власть. Знакомо звучит, правда?
Несмотря на сохраняющееся неравенство, которое идёт ещё с Древнего Мира, сегодня у нас есть надежда. Так, именно этой надеждой были ведомы миллионы людей, чьё любопытство было возбуждено обращениями к социализму сенатора Вермонта Берни Сандерса на президентских выборах 2016 года, а совсем недавно — серией претендентов на политические должности по всей территории Соединённых Штатов. В Великобритании тоже, на момент написания этих строк, беззастенчивый социалист Джереми Корбин возглавляет верную оппозицию Её Величества. По мере того, как политические дебаты все больше поляризуются, молодые люди в целом, даже в англо-американском центре капиталистического порядка, теперь воспринимают социализм более благоприятно, чем капитализм. По всей Европе левые партии, выступающие с риторикой, поддерживающей социализм (или, по крайней мере, какой-то другой способ вести дела, кроме обычного капитализма) — от «Сиризы» в Греции до «Ди-Линке» в Германии и «Подемоса» в Испании — преследуют традиционные социал-демократические партии и в некоторых местах затмевают их, хотя и с очень переменным успехом. И хотя латиноамериканские левые в последнее время пережили немало поражений на выборах, левые и на этом континенте часто экспериментировали со старыми и новыми социалистическими идеями, причём как внутри правительства, так и за его пределами.
Налицо, однако, не только крайняя нужда в том, чтобы обсудить альтернативы рынку, но и большая путаница в том, что же такое есть планирование и какова его история. Вот один пример: Китай представляется последним оплотом мировой экономики; темпы его роста, даже если они в последнее время снизились от сногсшибательных до просто внушительных, были достигнуты благодаря механизмам свободного рынка и очень пристальному присмотру авторитарных центральных планировщиков. Кажется, даже некоторые члены восходящей буржуазии в этой стране считают, что экономическое планирование Мао было не столько ошибочным, сколько преждевременным. Статья в Financial Times 2018 года описывает Джека Ма, основателя китайского колосса электронной коммерции Alibaba Group, как часть растущего движения в КНР, который утверждает, что «фатальный недостаток государственного планирования был просто в том, что планировщики не располагали достаточной информацией для принятия правильных решений». Он и его единомышленники считают, что «большие данные» могут решить эту проблему. Но это ли мы имеем в в виду, говоря об альтернативе?