Спать в эту короткую майскую ночь так и не пришлось. В 7 часов мы с Мажукиным снова выехали в Гавань, а оттуда на лодке спустились километров на пять вниз по течению Десны, пересекли южную границу Выгоничского района и причалили к поселку Яковскому, Трубчевского района.
Все время, пока мы плыли, я дремал на корме лодки, но и во сне меня не оставляла мысль о том, что говорил Демин: «Когда народ разозлится, он разметет все на свете».
В Яковском на лужайке колхозного двора, опустевшего за время войны, состоялось второе совещание. Над потертым листом пятикилометровой карты, разостланной Бондаренко, склонились четыре головы: две мохнатые — Алешинского и Мажукина, одна лысая — Бондаренко и лысеющая моя.
Участок Красный Рог — Выгоничи мы хорошо знали; каждый метр дороги был нами тщательно изучен. Населенные пункты на правом побережье Десны, от Уручья до Сосновки и от Никольского до Локня, были заняты партизанами, а село Хмелево и близлежащие поселки контролировались нашими отрядами. Таким образом, границы партизанской территории подходили почти вплотную к железной дороге и были отделены от нее с запада лесом, а с востока — пересеченной местностью. Весенняя вода заполнила болота, тянущиеся вдоль дороги, и немцы считали их непроходимыми. Речка Рожок здесь имела броды и готовые переправы. Что же касается сил противника, то они распределялись следующим образом. На участке Брянск — Выгоничи, защищая дорогу от партизан, курсировал бронепоезд. Кроме того, на станции Выгоничи находился батальон местной полиции. Мост охранялся ротой мадьярской пехоты, немецким взводом и батареей зенитной артиллерии. Здесь было четыре дзота: по два с восточной и западной стороны. От леса участок дороги ограждало проволочное заграждение в два кола.
Село Красное и мост поблизости от него охранялись словаками и батальоном мадьярской пехоты с артиллерией.
Воевать с нами словаки не хотели. Их офицеры давно уже искали связи с партизанами.
Накануне нашего второго совещания Тарасов доставил в штаб перебежчика, представителя этой словацкой части, поручика Мартина. Он перешел на нашу сторону с десятью солдатами. Словак не знал русского языка, мы не знали словацкого, но, несмотря на это, мы сумели Г объясниться. Поручик Мартин на листке бумаги детально вычертил нам расположение вражеских войск.
Этот красивый смуглолицый офицер, казалось, дает совершенно искренние и честные показания. Но, конечно, сразу положиться на него мы не могли. Проверили — сведения оказались абсолютно верными.
На участке Красный Рог, село Красное, Выгоничи и Полужье противник имел в охране два полка, бронепоезд на станции Выгоничи, подвижные части в городе Брянске.
— Сколько сил потребовалось бы командиру Красной Армии для проведения такой операции? — спросил меня Бондаренко.
— Вообще в наступательной операции принято считать нормальным соотношение сил три к одному, — ответил я.
— Какими же силами мы располагаем?
Я произвел подсчет: пять отрядов Выгоничского района, общей численностью около тысячи пятисот штыков, и два трубчевских отряда — четыреста штыков. Из этого количества мы могли выставить только тысячу пятьсот человек, остальные должны были охранять базы.
При самых точных подсчетах, этих сил хватало лишь на то, чтобы овладеть станцией Хмелево, двумя мостами, будкой, прикрыть фланги и удержать захваченные пункты на время разрушения дороги. Но кто будет ее разрушать? Сил для этой работы не оставалось. О переброске отрядов из других районов и речи быть не могло. Как же решить этот вопрос? Где взять людей?
И тогда я снова вспомнил слова Демина. Наконец у меня зародилась идея. Я не высказал ее сразу. Стараясь подавить волнение, я оценивал ее реальность.
— Один мудрый партизан сказал сегодня ночью: «Когда народ разозлится на врага, он на все решится, разметет все на свете». Не проверить ли нам вывод этого мудрого партизана? — проговорил я.
— Что значит проверить? — спросил Бондаренко.
— Поднять колхозников. Топоры, пилы, ломы и лопаты в каждом доме имеются. А нам больше ничего и не надо. Я уверен, что уручинцы, колоднянцы и утинцы пойдут на это дело. Пойдут ли яковцы, этого я не знаю.
С минуту товарищи молчали, глядя на меня во все глаза.
— Послушай, голубчик! — вскричал Бондаренко, переходя от радости на «ты». — Да ведь это же идея. Наподобие народных строек, как оросительные системы строят в жарких местах. И яковцы пойдут, и трубчевцы пойдут, все пойдут!
В тот же день к вечеру он собрал коммунистов и комсомольцев и проинструктировал их, как поднимать народ на эту своеобразную «народную стройку». Митингов мы не проводили, собраний не устраивали, а говорили с каждым колхозником наедине, с каждым человеком в отдельности. Группы самообороны сыграли здесь, конечно, выдающуюся роль — они послужили ядром, вокруг которого объединилось все сельское население.