Успех операции был действительно неожиданный. Отряд Гудзенко разгромил два мадьярских батальона 38-го полка, уничтожил более двухсот солдат и офицеров, сорок взял в плен, захватил трофеи — двенадцать пулеметов, две пушки, несколько автомашин, триста тысяч патронов.
Гудзенко был кадровым офицером, а Бондаренко в прошлом партийный работник и военным никогда не был. Мы сидели на лесной поляне около командного пункта, в глубине Брянского леса, а вокруг на много километров были разбросаны немецкие войска. И партийный работник Алексей Дмитриевич Бондаренко поучал кадровика:
— Ну, а теперь понял? Отходя к Неруссе, ты, наверное, думал разыграть большое сражение. Не выйдет так. Давно уже ты стал военным особого рода: ты партизан, и твои действия очень часто зависят от обстановки, которую ты не имеешь ни сил, ни возможности изменить. Мы, партизаны, имели общие планы, имеем цель, стремимся к этой цели, но конкретное решение боев или сражений, таких, например, какие ты провел в эти дни, рождается нередко на ходу.
Все мы приняли участие в этом разговоре, спорили, дополняли друг друга, и Бондаренко, используя «дискуссию», уточнял формулировки.
— Что такое партизаны? Неожиданность, неожиданность и еще раз неожиданность! — говорил он. — Кстати, это далеко не новое определение. Главная наша основа в буквальном и переносном смысле слова — крепкие и быстрые ноги. Мы должны одерживать победу на ходу. Ты отступал, отходил от одного рубежа к другому — это правильно, но не всегда полезно. Иногда в партизанской тактике гораздо лучше не отступать, а исчезать, и в этом наше преимущество. Хлопцы недаром говорят: «Наше дело правое: набил морду врагу — ив кусты, а за кустом отряхнись и снова навались». Вот и выходит, что вся наша партизанская стратегия сводится к одному общему правилу: к умению группироваться, перегруппировываться, рассеиваться, как туман, и опять собираться в грозовую тучу и градом обрушиться на врага.
Гудзенко вначале смеялся:
— Рискованно градом вылиться. Свалишься и растаешь…
Но Бондаренко настаивал на своем:
— Этого вовсе не надо бояться. Напротив, усвой, пожалуйста: это наше преимущество. Да, да, растаять, улетучиться, чтобы враг тебя не мог преследовать… Если ты вдумаешься в то, что происходит в действительности, ты увидишь: так оно и есть. Скоро год, как мы здесь, в тылу врага, в Брянских лесах, и противник бросил против нас добрый десяток дивизий. А что толку? Рвут и мечут эти дивизии, как ветер в непогоду. А нас все больше, и мы все сильнее.
Не буду заранее оценивать эти мысли Алексея Дмитриевича. Так рассуждал не он один: почти от всех партизан, с которыми мне приходилось встречаться, слышал я подобные рассуждения.
Интересные соображения высказывал и Александр Васильевич Суслин, секретарь Навлинского райкома партии и комиссар отряда этого района. Вероятно, они не ему первому пришли на ум, но он хорошо их продумал и говорил убежденно:
— Главнейшее наше преимущество — нас поддерживает весь народ наш — советский народ, умный, отважный, терпеливый, преданный идеям советской власти. Затем — местность нам родная, знакомая. Когда народ берется за оружие, тогда и природа, в особенности лес, начинает играть роль техники, смертоносной для неприятеля. Словом, вся земля воюет…
Эта запись от июля сорок второго года напомнила мне о том, как я впервые познакомился с картой нашего партизанского края. В то время я был начальником штаба соединения партизанских отрядов Выгоничского района и подготавливал докладную записку о развертывании диверсионной и боевой деятельности на железных дорогах. По этому вопросу меня вызвали в штаб объединенных партизанских отрядов.
Командир объединения Емлютин и комиссар Бондаренко приняли меня на опушке леса. День стоял жаркий, и житья не было от комаров; тучами висели они над нашими головами, назойливо лезли в лицо, в нос и в уши. Бондаренко разложил на траве карту-километровку и, легко читая ее, показал мне наши партизанские владения.
Прежде всего он обратил мое внимание на большое зеленое пятно, окаймленное красной ломаной линией. По зеленому пятну было разбросано множество красных точек различной формы и величины. Местами точки роились, наползая одна на другую, другие были расположены на значительном расстоянии друг от друга.
— Вот наш пирог, — сказал Бондаренко, проводя тупым концом карандаша по красной линии.