ГЛАВА 1
Поезд покачнулся и вывел меня из полудремы, за стеклом мелькали деревья, поля полные насекомых всех мастей, изредка вдали можно было заметить крестьян, собирающих грибы, ягоды и другие полезные вещи для жизни близ лесов. Небольшая проселочная дорожка тянулась перпендикулярно нашему составу, по ней иногда проходили деревянные, гнилые в некоторых местах обозы, запряженные лошадьми, поводчики их были старыми мужчинами, никогда не видавшие город, а живущие только сельским хозяйством, сначала под рабством, ныне же люди чахли над своим. Подумать только, что ещё относительно недавно многие из них были несвободны, убивались за побеги и воровство с полей, ещё вчера их могли высечь по прихоти хозяина и на потеху его богатым и знатным товарищам. Теперь же, пусть не в полной мере, до этого ещё придется идти, они могут чувствовать какую никакую свободу. Запах перемен, конечно, разносился над их головами, полями и домиками, что стоят на отшибах, болотах и спрятанными сидят под деревьями. Но до великого дня, до освобождения ещё придется подождать.
Отвернувшись от окна, я посмотрел на уже изрядно забитый сигаретным дымом вагон, смолили здесь практически все, а не курящие попросту жевали табак, благо близ их мест находились плевательницы и все происходящее не было столь омерзительным. Шум поезда, разговоры на различные темы, от политических, до религиозных бились о стены вагона и влетали в уши, сигаретный дым входил в ноздри и забивал собой все пустое пространство. Мозг казалось бы накуривался вместе с остальными и кашель в этих вагонах обычное дело.
Я посмотрел на Георгия Петровича. Тот полушепотом общался с мужичком лет 50-ти, одетым не по-зимнему легко, в рубашку и легкую дубленку. Георгий Петрович, что-то показывал руками, рисовал стрелки прямо в воздухе, практически пред самым носом собеседника. Последний же послушно кивал и взглядом, всем своим видом внимал рассказу Георгия Петровича. Несколько пассажиров с трубками в руках изредка посматривали на таинственно тихих собеседников, но нечего не говорили. Впрочем и так было ясно, что эти достопочтенные граждане следили за ними. От самой Москвы едут, не скажешь по ним, что традиционные пассажиры третьего класса, одеты вполне себе чинно и благородно, не иначе тайная полиция, а может даже и повыше у них звания. Подозрительными белыми воронами они выглядели на всем пространстве вагона третьего класса, среди ободранных, легко одетых ещё вчера бывших рабами крестьян, они выделялись сильнее всего и ежели бы они были реальной тайной полицией, тогда следовало бы поймать им самих себя, не иначе.
-Вениамин Алексеевич, извольте"c?
Ко мне обратился Георгий Петрович, собеседник его встал, почтительно поклонился и ушел в дальний конец вагона, я же наклонился чуть ближе
-Вениамин Алексеевич, как думаете....пройдет ли все, как мы на то рассчитываем?
-Знаете, Георгий Петрович...не загадывайте и не говорите особо...Неужели вас Мать не учила?
Георгий Петрович сконфузился, но все же кивнул и резким, практически нервным движением взял скомканную газету и погрузился в неё. Я же в свою очередь отстранился от товарища и снова вглядывался в виды за окном. А там все по-прежнему, не топтаная Россия, поля, леса, овраги и небольшие селенья, выглядывающие из-за верхушек дальних деревьев, кустарников и небольших возвышенностей. Мимо состава вновь проскакали на лошадях, но на этот раз это не был обоз. Лишь оборванные крестьяне на довольно изможденных, но по-прежнему быстрых лошадях, слегка посидевших местами.
-Слышали, Вениамин Алексеевич, опять погромы. Не устраивает людей происходящее...стреляют"с
-Снова?
-Да,25 смертей, есть старики и дети...сколько же
-Нечего...осталось немного. Днем больше, днем меньше.
-Вениамин Алексеевич...ну вот скажите мне, как это можно, по своим стрелять? Они ведь не враги...они ведь...такие же как мы с вами, ваша и моя мать, наши деды, обычные соседи, отчего же власть так сильно их не любит?
-Не равны мы им, по их мнению. Вот и думают, что можно делать что угодно, власть уже давно привыкла к такому, но раньше...раньше не было отпора, да и столько бунтов не было. Пугачёв разве что по лесам бегал, а толку? Весь успех, что Пушкин написал про него.
-Да"с, Пугачев действительно смех, но рисуют то его как, не читали ли вы письма его? Ну, по крайней мере так говорят, что письма его рукой написаны.
-Читал, отчего не читать, интересно, пусть и правды там нет. Даже даты перепутаны, места описаны как будто Пугачев там не несколько месяцев бродил, а никогда даже и не бывал.
-И я это заметил, но разве народ этого не видел?
-А кто должен? Пушкин? Он и написал про него, только чтоб грамотные читали и понимали, экой негодяй этот Пугачев, а то что он нечего и не добился, нечего не сделал и просто был пойман, этого они не скажут, этого не напишут там. Все работают во благо мысли правителя, а ежели мысль не сходится, то недолго осталось пошедшему поперек.
-Но поч...
Георгий Петрович хотел было сказать что-то, но заметил, что разговор наш подслушивают те самые, подозрительные мужички с трубкой, пуская дым табака, они сверлили своими глазами Георгия Петровича и меня. Следят, точно следят. Я постарался снизить подозрения и просто сказал:
-А знаете Георгий Петрович, хорошо что Пугачев такой был, нечего не добившийся, власть у нас такая, сильная...не допустила сие действо, так что рады должны быть, что все выдумка на страницах Пушкинской прозы.
Георгий Петрович вздохнул, послушно кивнул и снова вернулся к чтению газет. Незнакомцы ещё некоторое время сверлили нас взглядами, но все же отвернулись и начали о чем то тихо переговариваться. Внутри конечно я напрягся, ведь остановить поезд они конечно имеют право, схватить нас и передать местной власти, ежели таковая имеется тоже, да и сейчас эти достопочтенные господа могут вытащить револьверы и арестовать нас, но за что? Разговоры это пол беды, доказать им надо, что мы есмь нечто опасное, нечто устрашающее и что то готовящее. Но нет у нас нечего, и знал это я, знал это и Георгий Петрович, знали, мне кажется и полицейские, просто продолжали слежку. Слежка это единственное чем можно развлечь себя здесь в вагоне третьего класса, полного отребья, дыма табака и запаха нечистот. Везли бы мы оружие или может бомбу, то сразу же попались, даже если бы пронесли в салон оные вещи. У полицейских нюх на такое уже настроен, но мы не деревенские простачки и такие вещи проносить с собой не намерены. Сейчас я и Георгий Петрович просто едут в посёлок Саблино, а оттуда вместе с ещё несколькими людьми мы отправляемся в Петроград. Пару дней, думаю, ещё побудем там и наконец, совершим содеянное.