-Я не понимаю...я..зачем.
-Я не знаю и сам, просто...все идет странной круговертью и сейчас, мы на пороге конца видимо, на пороге будущих изменений...я не знаю, в бога я не верю, да и вообще ни во что толком кроме себя, но то что мне явились именно вы, факт. То что вы...вы нужны нам Мария, тоже факт, пусть и не понятно до конца зачем...но...
-Но?
Мария перестала плакать и теперь сверлила меня взглядом, но я не мог подобрать слова...что "но"? Что я хотел...слова не шли вообще...
-Но я думаю...я думаю что вы поможете нам, я не знаю как...пока, но то что вы важны это точно.
-Я все равно...Вениамин Алексеевич, что все это...я ведь обычная...я..вы ведь...вы ведь террористы?
Лицо мое скривилось, так кличут подобных нам, так называли группу Кибальчича, Халтурина и Дзюбинского...да они может быть и такие, но мы то...мы не они. Мы нечего не совершили. Террор. Что вообще в представлении власти это слово значит? Мы не трогаем обычных людей, они уже достаточно настрадались...их страдания окончатся, когда власть услышит их или умрет...террористы...кто вообще придумал это.
-Нет...мы...то есть, для кого то мы будем ими, да...Я был соратником Халтурина, работал с Кибальчичем, но никогда....никогда не трогал мирных людей...да и вообще от моих рук ни одного человека не пострадало.
-А сейчас...кто должен пострадать? Кого вы собираетесь убить в Петрограде...я вед...ведь слышала!
-Мы...должны убить императора.
Мария охнула, выронила книгу и полностью припала ко мне, кажется я даже начал чувствовать сердцебиение её сердца, переносимое через грудь ко мне. Я слегка отстранился дабы не наделать глупостей и сказал:
-Вы...поймите...он заслужил это, годами он делал только ужасные вещи!
-Но ведь...постойте. Он и хорошего много сделал, за что же его...у него семья, дети, вы видели его деток? Самому младшему нет и 7
Я на миг вспомнил свою сестру, мать. Их вполне обычный полуденный поход на местный рынок, кто бы знал что в этот день Кибальчич подстрекает на восстание крестьян и рабочих на рынке. Император ввел полицию и даже несколько отрядов военных, стрельба, взрывы...мать тогда погибла, сестра...Наташа...ох. По моему лицу начали течь слезы, в глазах снова предстала картина, разбитая брусчатка, а на ней в лужице крови лежит не менее окровавленная Наташа, хрипящим голосом она говорит мне спасти мать...а её уже нет...она уже лежит вместе с остальными...Халтурин тогда же встретил меня, оттащил от уже умершей сестры, объяснил все. Сначала я хотел убить Кибальчича, но затем понял...что ошибку совершил не только он...но и император.
-Нет...дети тут не причем...тогда почему он убил мою сестру!? Она просто была маленькой девочкой, а умерла...она умирала у меня на руках...Мария почему это произошло?!
-Бог накажет его...бог и тебя накажет, даже если не веришь...но ошибки человек всегда совершает...пойми..те. Вы сами сейчас совершите страшный грех.
-А он его не совершил? Что позволяет ему стоять в церкви, слушать молитвы?! Что? На его руках кровь...
-Он это знает. Возможно...сами посудите он ночами не спит...вспоминая каждого раненого, дети и взрослые стоят перед его лицом...преследуют его во снах...
-Очень на это надеюсь...но думаю, иного выхода нет, только смерть избавит нас, избавит народ и страну от мучений.
Мария отстранилась и пробормотала:
-То есть вы готовы убить кого угодно ради....вы не ради людей это делаете!
-Нет...как раз таки ради них, только у нас...у нас хватит...
-Чего? Смелости? Сил? Это же ужас...вы готовы брать на себя такой грех, но даже не знаете к чему это приведет.
Я задумался. На секунду, но все же. Мария была права, во всем...идеальным было бы послушать её, схватить за руку и вместе убежать, но нет...так тоже нельзя...это не то что нужно и я лишь коротко ответил:
-К сожалению, я не могу развернуться. Может быть, я бы и хотел это сделать...но не могу.
-Всегда можно отказаться, от всего.
-Не в этом случае. Спокойной ночи, Мария.
Сказал я и быстро вышел из комнаты девушки. Через минуту я уже стоял перед окном в своей комнатушке и сверлил взглядов верхушки деревьев, слегка посыпанные снегом.
ГЛАВА 6
Мне не спалось, на первом этаже звучали медленные шаги, видимо Георгий Петрович тоже не может уснуть и бродит по гостиной. Я же лежал на кровати и смотрел в белый потолок комнатки. Вдали завывали собаки, кричали редкие птицы, что охотятся в ночи, в окно светила огнем луна. Свет её проникал внутрь комнаты и освещал мои изрядно потрепанные сапоги. Я сел на кровать, мысли в голове путались, всплывая единым странным и пугающим образом. Сначала в голове снова и снова всплывали образы мертвой матери и сестры, затем они сменялись быстрыми мертвыми лицами, черты которых я не успел заметить, последним было окровавленное лицо Георгий Петровича, с подбитым глазом и запекшейся кровью на губе, рядом с ним было мое собственное, а рядом стояла и плакала Мария. И плечи её легкие одетые лишь в платье дрожали от каждого всхлипывания, ноги тонкие дрожали вслед за всхлипами. Вслед за этим пришел другой образ, типография Кибальчича.
Мужчина судорожно собирает бумаги, в дверь ломятся полицейские, несколько мужчин держат дверь из последних сил, дрожащими руками Кибальчич, мужчина лет 30, с не очень богатой бородой, одетый в легкую рубаху в стиле Джордано Бруно, протягивая мне небольшую сумку он сказал:
-Сейчас...они накроют нас, ты знаешь что делать?
Я кивнул, пусть и не до конца понимал о чем речь, я был молодым парнем, ещё только простившим Кибальчича за организацию бунта крестьян. Взяв сумку, я быстро вышел с черного хода, а точнее вполне себе черного лаза и выбрался на заливающуюся дождем улицу.