В 1865 г. выходит первый, а в 1869 — третий том его фундаментального труда по мифологии «Поэтические воззрения славян на природу», до сих пор поражающего исследователей богатством фактов, огромной эрудицией автора. Впервые в истории фольклористики Афанасьев исследовал прозаическое и песенное мифотворчество всех восточных, западных и южных славянских народов на основе общих для них устно-поэтических традиций, учитывая изменения в процессе исторического развития. Он при этом привлек весьма широкие параллели из мирового фольклора. Есть сведения, что Афанасьев полагал свой многолетний концептуальный труд, подготовленный предшествующими его статьями, а также комментариями к сказкам и легендам, недовершенным: за изложением «поэтических воззрений» должно было следовать изложение «древностей бытовых»[947].
Предвосхищая работы, посвященные славянской мифологии исследователями нашего времени, Афанасьев усмотрел в русских духовных стихах и заговорах своеобразное переплетение древних славянских языческих представлений с христианскими, поставил их в определенную связь с еще более древними поверьями индоевропейской древности и, в частности, гимнами индийских «Вед»[948]. Вместе с тем в «Поэтических воззрениях славян на природу» он предпринял значительную и во многом оправданную попытку реконструировать утраченные древнейшие поверья и обычаи славян[949].
В рецензии на этот трехтомный труд Афанасьева английского этнографа-слависта, исследователя и переводчика русского фольклориста, литератора В. Р. Ролстона, напечатанной в 1871 г. в № 315 журнала «The Academy», отмечалось: «Это богатый рудник для всех, кто желает изучить настоящий предмет, узнать множество легенд, рассказываемых в разных славянских землях о небе и земле, солнце и луне, о горах и реках, громе и ветре, кто желает составить некоторые понятия о той точке зрения, с которой древние славяне глядели на жизнь и смерть, кто хочет ознакомиться с понятиями славянских крестьян нашего времени об окружающей их физической природе и о том духовном мире, какой они себе представляют»[950].
Уже с конца 50-х годов прошлого столетия трудами Афанасьева по мифологии пользовались не только исследователи, но и писатели — Ф. М. Достоевский[951], П. И. Мельников-Печерский[952], А. Н. Островский[953], поэты — А. Блок[954], В. Хлебников[955], С. Есенин[956], Б. Пастернак[957] и другие художники слова. Придавая большое значение литературной учебе на материале фольклора, Максим Горький в некоторых письмах начинающим писателям советовал читать Афанасьева, — его сборники сказок, легенд и трехтомную монографию, чтобы глубоко вникнуть в народную поэзию, прочувствовать прелесть народной речи. «Если попадется Вам в руки книга Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу» — хватайте и читайте внимательно», — писал он в 1911 г. П. Х. Максимову[958]. А в письме к Л. А. Никифоровской, написанном годом ранее, он особенно подчеркнул значение для демократических литераторов этой монографии: «Так как наш герой — народ, что бы там ни кричали модники, то для знакомства с его духом, с его творчеством хорошо знать книгу Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу» — старая, но добрая книга и сделана с любовью»[959].
Особенно значительно и своеобразно творчески использован материал «Поэтических воззрений славян на природу» в романе-эпопее П. И. Мельникова (А. Печерского) «В лесах» и в поэзии Велимира Хлебникова и Сергея Есенина.
С концепцией Афанасьева в романе Печерского «В лесах» мифологические сюжеты, например, о солнечном боге Яриле, возлюбившем Мать Сырую землю и с нею породившем земнородных, которая имеет своим источником главы «Небо и земля» и «Ярило» третьего тома «Поэтических воззрений славян на природу», нераздельно связаны изображения народных празднеств, магических обрядов, бытования поверий, песен и раскрытие чувств, морального облика и житейских представлений персонажей. Страницы монографии Афанасьева получили в романе Мельникова развернутое яркое художественное воплощение. Одним из источников фольклоризма романа Мельникова наряду с монографией Афанасьева служил и его сборник «Народные русские сказки». Так, например, оригинально развиваемый в романе мотив сказки о чудесных детях восходит, как установлено Г. Виноградовым в названной выше его работе, к курскому варианту сборника Афанасьева (текст № 283).
947
См.:
948
См. Иванов В. В. О научном ясновидении Афанасьева — сказочника и фольклориста. — Литературная учеба, 1982, № 1, с. 159—160.
949
См. Иванов В. В. О научном ясновидении Афанасьева — сказочника и фольклориста. — Литературная учеба, 1982, № 1, с. 159—160.
950
Перепечатано в переводе на русский язык в журнале «Русская старина» (1872, № 5, с. 787). О В. Р. Ролстоне и других английских, а также американских фольклористах-этнографах конца XIX в., которые, трактуя сказку как осколок древнего мифа, пользовались материалами Афанасьева и своеобразно интерпретировали его теоретическую концепцию (Р. Н. Бейне, Дж. Д. Картине). См.:
951
См.:
952
954
955
956