Воротился мужик и стал накладывать на телегу снопы. Откуда не́ взялся слепень, сел ему на шею и больно его укусил. Мужик хватился за шею и поймал слепня. «Ну, — говорит, — что с тобой мне делать? Да хорошо, постой, будешь и ты меня помнить». Взял мужик соломину и воткнул ее слепню в зад. «Лети теперь как знаешь!» Бедный слепень полетел и соломину за собой потащил. «Ну, — думает себе, — попался я в руки! Еще отроду этакой ноши я не таскивал, как теперь!»
Вот летел он, летел, прилетел в лес и совсем уж из сил выбился. Захотел сесть на дерево отдохнуть, думал повыше подняться, а соломина тянет его книзу. Бился-бился, насилу кое-как присел, запыхался и так тяжело начал дышать, что даже дерево зашаталось. А под этим деревом лежал тот самый медведь, которого мужик пестрил. Медведь испугался: отчего так шибко зашаталось дерево? Глянул вверх, а на дереве сидит слепень. Он и закричал ему: «Эй, брат! Родня! Слезай, пожалуйста, долой, а то, пожалуй, ведь ты и дерево повалишь».
Слепень послушался и слетел вниз. Медведь посмотрел на него и спрашивает: «Кто, брат, тебе такую соломину в зад забил?» А слепень посмотрел на медведя и сам спрашивает: «А тебя, брат, кто изуродовал? Вишь, у тебя где шерсть, а в другом месте и кости видать». — «Ну, брат слепень, это меня мужик обработал». — «Ну, брат медведь, и мне от мужика досталось».
Смотрят они: лиса на трех ногах скачет. «Кто тебе ногу-то сломал?» — спрашивает медведь. «Ах, куманек! И сама хорошенько не видала, а некому кроме мужика; он за мной с поленом гнался». — «Братцы, пойдемте все трое губить мужика!» Тотчас все трое собрались и пошли на́ поле, где мужик убирал снопы. Вот стали они подходить; мужик увидал, испугался и не знает, что ему делать...
Волк
№49[179]
Жил старик со старухой; у них было пять овец, шестой жеребец, седьмая телка. Пришел к ним волк и стал петь песню:
Старуха и говорит старику: «Ох, какая песня-то славная! Старик, дай ему овечку». Старик дал ему, волк съел и опять пришел с этой же песнию, и ходил с нею до тех пор, пока не поел овец, жеребца, телку и старуху. Остался один старик; волк пришел и к нему с этой песнию. Старик взял кочергу и ну ею возить[180] волка. Волк убежал и с тех пор к старику ни ногой; а старик остался, горемычный, один горе мыкать.
№50[181]
Жил-был старик да старушка, у них была кошечка-судомоечка, собачка-пустолаечка, овечка да коровушка. Дознался волк, что у старика много скотины; пошел просить себе. Пришел и говорит: «Отдавай старуху!» Старику жаль отдать старушку; отдал вместо ее кошечку-судомоечку. Волку этого мало; съел и опять пришел к старику: «Подавай старуху!» Старику жаль отдавать старушку; отдал за нее собачку-пустолаечку. Съел волк и опять идет за старухою. Старик не дает старушки; отдал за нее овечку, а потом и коровушку. А старушку себе оставил; и стали они вдвоем жить да быть, и теперь живут, хлеб жуют.
Свинья и волк
№51[182]
Жил-был старик и при нем старуха. У старика, у старухи не было ни сына, ни дочери; было скота только одна свинья вострорылая. И повадилась та свинья ходить со двора в задние ворота́. Черт ее понес, да в чужую полосу — в овес.
Прибежал туда волк, да и приумолк: схватил он свинку за щетинки, уволок ее за тынинки и изорвал. Тем сказка и кончилась.
179
Записано в Липецком уезде Тамбовской губ. в 1848 г. Рукопись, передающая фонетические особенности местного говора, в архиве
181
Место записи неизвестно, AT 163. Характерная для таких сказок песня волка в нашем схематичном варианте сюжета отсутствует.
182
Записано в Никольском уезде Вологодской губ. AT 106* (Волк и свинья). См. прим. к тексту № 17.