Опять отправился с жалобой; приходит ко Христу и говорит: «Господи! И баран меня обманул; чуть-чуть совсем не убил!» — «Поди, — сказал Христос, — съешь портного». Побежал волк; попадается ему навстречу портной. «Портной, я тебя съем, господь приказал». — «Погоди, дай хоть с родными проститься». — «Нет, и с родными не дам проститься». — «Ну, что делать! Так и быть, съешь. Дай только я тебя смеряю: влезу ли еще в тебя-то?» — «Смеряй!» — говорит волк. Портной зашел сзади, схватил волка за хвост, завил хвост за руку, и давай серого утюжить[200]. Волк бился-бился, рвался-рвался, оторвал хвост да давай бог ноги! Бежит что есть силы, а навстречу ему семь волков. «Постой! — говорят. — Что ты, серый, без хвоста?» — «Портной оторвал». — «Где портной?» — «Вон идет по дороге». — «Давай нагонять его», — и пустились за портным. Портной услышал погоню, видит, что дело плохо, взобрался поскорей на дерево, на самый верх, и сидит.
Вот волки прибежали и говорят: «Станем, братцы, доставать портного; ты, кургузый[201], ложись под испод, а мы на тебя, да друг на дружку уставимся — авось достанем!» Кургузый лег наземь, на него стал волк, на того другой, на другого третий, все выше и выше; уже последний взлезает. Видит портной беду неминучую: вот-вот достанут! и закричал сверху: «Ну, уж никому так не достанется, как кургузому»[202]. Кургузый как выскочит из-под низу да бежать! Все семеро волков попадали наземь да за ним вдогонку; нагнали и ну его рвать, только клочья летят. А портной слез с дерева и пошел домой.
Медведь
№57[203]
Жил-был старик да старуха, детей у них не было. Старуха и говорит старику: «Старик, сходи по дрова». Старик пошел по дрова; попал ему навстречу медведь и сказывает: «Старик, давай бороться». Старик взял да и отсек медведю топором лапу; ушел домой с лапой и отдал старухе: «Вари, старуха, медвежью лапу». Старуха сейчас взяла, содрала кожу, села на нее и начала щипать шерсть, а лапу поставила в печь вариться. Медведь ревел-ревел, надумался и сделал себе липовую лапу; идет к старику на деревяшке и поет:
В те́ поры[204] старик и старуха испугались. Старик спрятался на полати под корыто, а старуха на печь под черные рубахи. Медведь взошел в избу; старик со страху кряхтит под корытом, а старуха закашляла. Медведь нашел их, взял да и съел.
№58[205]
Жила-была старуха. Избушка ее стояла на отлете от села, двор был плохо огорожен, а скотинки-то было вдоволь: одна корова да шесть овец. Зимой всюду бродят волки да медведи; вот к этой старухе и повадился по ночам ходить медведь — овец есть. Разломал назади плетень, съел овцу, съел и другую. Старуха зачала караулить и накинула на себя такую дуре́нь[206], что и ночь стала у ней как день. Сняла она с зарезанных медведем овец шерстку и всю ноченьку сидит себе да прядет.
Вот медведь много раз приходил, хочется ему съесть овечку — не тут-то было! Только медведь за плетень, а старуха скрип дверью и выйдет на двор. Медведь с досады перестал ходить по задам, а подойдет под окно к старухиной избе и запоет песню: «Скрипи, скрипи, скрипка, на липовой ножке! И вода-то спит, и земля-то спит; одна бабушка не спит, свою шерстку прядет!»
Выйдет старуха за ворота посмотреть — кто так хорошо поет, а медведь шасть назад к плетню, стибрит[207] овцу и уйдет в лес. Так-то всех овец и перетаскал. Бедная старушка сломала свою избушку и поселилась на куте[208] у своего брата; стали они вместе жить да поживать, добра наживать да лиха избывать.
203
Записано в Осинском уезде Пермской губ. Рукопись (Васильев. Этнографические сведения о России) — в архиве ВГО (р. XLVIII, оп. 1, № 18, лл. 2 об. — 3). Изменения, которые Афанасьев внес в текст и, в частности, в песнь медведя (дополнил ее), указаны в комм. к I т. сказок Афанасьева изд. 1936 г. (с. 542).
AT 161 А* (Медведь на липовой ноге). Сюжет отмечен в AT только в русском материале. Русских вариантов — 22, украинских — 3, белорусских — 2. Сюжет встречается и в латышском фольклоре (Арайс — Медне, с. 26). Песнь медведя типична для таких русских сказок, своеобразно отражающих древние мифические представления о тотемных животных. Исследования: Аникин, с. 47—48.
В сносках Афанасьевым даны варианты начала и конца сказки. Начало: «Жил старик со старухой. Захотелось старухе медвежьего мяса. «Ступай, старик, за медвежьим мясом». Старик взял топор и пошел в лес. Приходит, глянул: лежит под колодою старый медведь и крепко спит. Старик не долго думал, отрубил у медведя лапу и понес домой...» Окончание: «Увидала старуха медведя. «Ну, старик, полезай в кузов, я тебя повешу над дверьми, а сама залезу на печь и за дрова спрячусь». Только медведь в избу, кузов с стариком оборвался и упал. Медведь испугался, вон из избы, да бежать...»
205
Записано в Липецком уезде Тамбовской губ. Рукопись — в архиве ВГО (р. XL, оп. 1, № 36, лл. 19 об. — 20 об.; 1848 г.). AT 161 А + отчасти 163. Ввиду изобилия стилистических изменений, внесенных Афанасьевым в текст, последний воспроизводится полностью по рукописи в комм. к I т. сказок Афанасьева изд. 1936 г. (с. 542—543).