Немного погодя послышался конский топот: едут двадцать четыре разбойника и везут с собой красну девицу красоты неописанной. Вошли в дом, стали пить-есть, к красной девице приставать да разные насмешки над ней делать. Дурак смотрел-смотрел и говорит атаману: «За что вы ее обижаете?» Атаман рассердился и закричал: «Эй, ребята! Возьмите его, свяжите да хорошенько отдуйте!» Разбойники сунулись было к дураку, а он ухватил одного из них за ноги и давай направо-налево помахивать; всех перебил до единого. Взял красну девицу за белые руки и повел к себе. Приходит домой и говорит: «Вот тебе, сестра, яблоки — ешь да выздоравливай; а ты, красная девица, будь нам названая сестрица — живи, да не скучай!»
На другой день дурак отправился на охоту; а родная сестра его побежала к атаману; жалуется ему: «Ведь мой брат пришел, да еще красну девицу привел! Что нам с ним делать?» Атаман отвечает: «Посади ты его играть в карты и сделай такой уговор: коли кто проиграет, тому назад руки вязать. Вот как он проиграет — ты притащи волосяной канат и скрути ему руки; коли один канат сорвет — вяжи другим, другой сорвет — вяжи третьим; авось с каким-нибудь да не справится! Тогда закричи мне — я прибегу с саблею и снесу ему голову». Эти злые речи подслушала названая сестрица и ждет, что-то будет.
Воротился дурак домой; родная сестра села с ним в карты играть, а названая сняла со стены острую саблю и просит: «Братец! Подари мне эту саблю». — «Возьми, коли полюбилася». Вот родная сестра обыграла брата и связала ему руки волосяным канатом; дурак потянулся — канат разорвался. Принесла она новый канат, потолще прежнего, и опять связала ему руки; дурак потянулся — каната как не бывало! Принесла она третий канат, потолще прежних двух, связала брату руки крепко-накрепко; сколько он ни силился — не мог разорвать. «Развяжи, сестра! Руки режет!» — «Сам развяжешь!» Родная сестра пошла атамана звать, а названая у дверей стала: только атаман в горницу — она размахнулась саблею и снесла ему голову. Брат страшно разгневался, изо всей силы понатужился — канат затрещал и лопнул; тут он быстро схватил саблю острую, отрубил злой сестре голову и бросил труп ее лесным зверям на съедение. Прошло ни много, ни мало времени — говорит названая сестра брату: «Братец! Поедем на мою родину». — «А где твоя родина?» — «Моя родина далеко; я царская дочь, ездили мы в иные государства; напали на нас разбойники и меня отняли». Вот приезжают они к ее отцу; царь обрадовался и выдал за того дурака свою дочь-царевну. Свадьбу сыграли, долго пировали; и я там был, мед-вино пил, по губам текло, в рот не попало. Да на окошке оставил я ложку; кто легок на ножку, тот сбегай по ложку!
№204 [112]
Жил-был царь, у него были сын да дочь. В соседнем государстве случилась беда немалая — вымер весь народ; просит Иван-царевич отца: «Батюшка! Благослови меня в то государство на житье ехать». Отец не согласен. «Коли так, я и сам пойду!» Пошел Иван-царевич, а сестра не захотела от него отстать и сама пошла. Шли они несколько времени. Стоит в чистом поле избушка на куриных ножках и повертывается; Иван-царевич сказал: «Избушка, избушка! Стань по-старому, как мать поставила». Избушка остановилась, они взошли в нее, а там лежит баба-яга: в одном углу ноги, в другом голова, губы на притолоке, нос в потолок уткнула. «Здравствуй, Иван-царевич! Что, дела пытаешь аль от дела лытаешь?» — «Где дела пытаю, а где от дела лытаю; в таком-то царстве народ вымер, иду туда на житье». Она ему говорит: «Сам бы туда шел, а сестру напрасно взял; она тебе много вреда сделает». Напоила их, накормила и спать положила.
На другой день брат с сестрой собираются в дорогу; баба-яга дает Ивану-царевичу собаку да синий клубочек: «Куда клубочек покатится, туда и иди!» Клубочек подкатился к другой избушке на куриных ножках. «Избушка, избушка! Стань по-старому, как мать поставила». Избушка остановилась, царевич с царевною взошли в нее, лежит баба-яга и спрашивает: «Что, Иван-царевич, от дела лытаешь али дела пытаешь?» Он ей сказал, куда и зачем идет. «Сам бы туда шел, а сестру напрасно взял; она тебе много вреда сделает». Напоила их, накормила и спать положила. Наутро подарила Ивану-царевичу собаку и полотенце: «Будет у тебя на пути большая река — перейти нельзя; ты возьми это полотенце да махни одним концом — тотчас явится мост; а когда перейдешь на ту сторону, махни другим концом — и мост пропадет. Да смотри, махай украдкою, чтоб сестра не видела».
Пошел Иван-царевич с сестрою в путь-дорогу: куда клубок катится, туда и идут. Подошли к широкой-широкой реке. Сестра говорит: «Братец! Сядем тут отдохнуть». Села и не видала, как царевич махнул полотенцем — тотчас мост явился. «Пойдем, сестрица! Бог дал мост, чтобы перейти нам на ту сторону». Перешли за реку, царевич украдкой махнул другим концом полотенца — мост пропал, как не бывало! Приходят они в то самое царство, где народ вымер; никого нет, везде пусто! Пообжилися немножко; вздумалось брату пойти на охоту, и пошел он со своими собаками бродить по лесам, по болотам.
В это время прилетает к реке Змей Горыныч; ударился о сыру землю и сделался таким молодцом да красавцем, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать. Зовет к себе царевну: «Ты, — говорит, — меня измучила, тоской иссушила; я без тебя жить не могу!» Полюбился Змей Горыныч царевне, кричит ему: «Лети сюда через реку!» — «Не могу перелететь». — «А я что же сделаю?» — «У твоего брата есть полотенце, возьми его, принеси к реке и махни одним концом». — «Он мне не даст!» — «Ну, обмани его, скажи, будто вымыть хочешь». Приходит царевна во дворец; на ту пору и брат ее возвратился с охоты. Много всякой дичи принес и отдает сестре, чтоб завтра к обеду приготовила. Она спрашивает: «Братец! Нет ли у вас чего вымыть из черного белья?» — «Сходи, сестрица, в мою комнату; там найдешь», — сказал Иван-царевич и совсем забыл о полотенце, что баба-яга подарила, да не велела царевне показывать. Царевна взяла полотенце; на другой день брат на охоту, она к реке, махнула одним концом полотенца — и в ту ж минуту мост явился. Змей перешел по́ мосту. Стали они целоваться, миловаться; потом пошли во дворец. «Как бы нам, — говорит змей, — твоего брата извести?» — «Придумай сам, а я не ведаю», — отвечает царевна. «Вот что: притворись больною и пожелай волчьего молока; он пойдет молоко добывать — авось голову свернет!»
Воротился брат, сестра лежит на постели, жалуется на болезнь свою и говорит: «Братец! Во сне я видела, будто от волчьего молока поздоровею; нельзя ли где добыть? А то смерть моя приходит». Иван-царевич пошел в лес — кормит волчиха волчонков, хотел ее застрелить; она говорит ему человеческим голосом: «Иван-царевич! Не стреляй, не губи меня, не делай моих детей сиротами; лучше скажи: что тебе надобно?» — «Мне нужно твоего молока». — «Изволь, надои; еще дам в придачу волчонка; он тебе станет верой-правдою служить». Царевич надоил молока, взял волчонка, идет домой. Змей увидал, сказывает царевне: «Твой брат идет, волчонка несет, скажи ему, что тебе медвежьего молока хочется». Сказал и оборотился веником. Царевич вошел в комнату; за ним следом собаки вбежали, услыхали нечистый дух и давай теребить веник — только прутья летят! «Что это такое, братец! — закричала царевна. — Уймите вашу охоту, а то завтра и подмести нечем будет!» Иван-царевич унял свою охоту и отдал ей волчье молоко.
Поутру спрашивает брат сестру: «Каково тебе, сестрица?» — «Немножко полегчило; если б ты, братец, принес еще медвежьего молока — я бы совсем выздоровела». Пошел царевич в лес, видит: медведиха детей кормит, прицелился, хотел ее застрелить; взмолилась она человеческим голосом: «Не стреляй меня, Иван-царевич, не делай моих детей сиротами; скажи: что тебе надобно?» — «Мне нужно твоего молока». — «Изволь, еще дам в придачу медвежонка». Царевич надоил молока, взял медвежонка, идет назад. Змей увидал, говорит царевне: «Твой брат идет, медвежонка несет; пожелай еще львиного молока». Вымолвил и оборотился помелом; она сунула его под печку. Вдруг прибежала охота Ивана-царевича, почуяла нечистый дух, бросилась под печку и давай тормошить помело. «Уймите, братец, вашу охоту, а то завтра нечем будет печки замести». Царевич прикрикнул на своих собак; они улеглись под стол, а сами так и рычат.
112
Место записи неизвестно.
К словам «притворись больною и пожелай волчьего молока» (с. 83) Афанасьевым указаны два варианта:
«
После слов «и осталась охота его на мельнице взаперти» (с. 85) приведен вариант: «...в том царстве есть две горы высокие, стоят они вместе, вплотную одна к другой прилегли; только раз в сутки расходятся, раздвигаются и через две-три минуты опять сходятся. Промеж тех толкучих гор хранится вода живущая и целющая. «Пусть-ка достанет той чудной водицы; тут уж наверное не сдобровать ему, добру молодцу!» Посылает царевна своего брата за водою живущею и целющею. Иван-царевич оседлал своего богатырского коня, перекрестился на все четыре стороны, сел и поехал. Близко ли, далеко ль, долго ли, коротко ль, скоро сказка сказывается — не скоро дело делается, приезжает к тем горам высоким, толкучим. Стоит, дожидается, когда станут горы расходиться; вдруг поднялась страшная буря, ударил сильный гром — и раздвинулись две горы. Иван-царевич пришпорил своего богатырского коня, пролетел промеж гор стрелою, зачерпнул два пузырька воды и тотчас назад повернул; сам-то успел выскочить, а у лошади задние ноги совсем смяло, на мелкие части раздробило. Иван-царевич взбрызнул ее целющею да живущею водою — и стала она по-прежнему ни в чем невредима. Приезжает домой...» (после того злая сестра посылает его на мельницу).
После слов «твоя охота восемь дверей прогрызла» (с. 85) дан вариант: «Увидала царевна, что брат один домой воротился, не пустила его и на глаза к себе; выбросила ему из окна чистую сорочку: «Ступай, — говорит, — в баню да вымойся побелее — тебя Змей Горыныч скушает». А змей поддакивает: «Иди, иди в баню; поскорей будь готов! Я бы сейчас тебя съел — да, вишь, дорога была дальняя, ты весь пропотел и запылился». Пошел Иван-царевич баню топить, а ворон ему кричит: «Не спеши, Иван-царевич! Носи дрова мокрые, коли загорятся — водой поливай; твоя зверина уже трое дверей прогрызла»... В другой раз: «Не спеши, Иван-царевич! Не столько мойся, сколько марайся; твоя охота еще три двери прогрызла!»
После слов «и я прощу» (с. 85) — вариант: «Возле поставил четверик с горячим угольем и говорит: «Тогда тебя прощу, когда это уголье съешь!»
К эпизоду борьбы со змеем (с. 86) — вариант: «В другом списке Иван-царевич меняется с царевною кольцами, и впоследствии это служит знаком, что он — настоящий ее избавитель, а не водовоз. Царевич приходит на свадебный пир музыкантом; царевна наливает ему чару вина, а он бросает в эту чару кольцо».