Ну и понеслось. Ведь нормальные-то люди, после того как им ухи немного повыкручивают, что делают? С достоинством удаляются, да? Не то наши герои. Наши герои со слезами и вскрикиваниями, призывая прохожих и разбегающихся в стороны друзей в свидетели, хватая друг друга за полы верхней одежды и периодически рыдая друг у друга на плече, движутся вместе со всеми (!) - в некотором, правда, отдалении - сквозь февральский снег и сугробы к кому-то в гости. Впечатляет?..
Правда, должна вам сказать, что на каком-то перекрестке мы отстали. Сволочи, все меня бросили с этим сумасшедшим придурком, который страшно разошелся и в какой-то момент прибег к своему излюбленному приему, я уже где-то говорила, повалился на пол, то есть на землю, в снег, и стал в нем кататься и хватать меня за ноги. Я тоже пару раз свалилась на него.
- Почему, - кричит, - ты за меня не борешься?!
Представляю, была картина!.. Милые бранятся - только тешатся… Хорошо дело происходило в арбатских переулках, где и днем-то народу негусто, а ночью вообще никого, одни коты, в ужасе разбегавшиеся при нашем появлении. Все наши куда-то исчезли. Бросили меня. Ну, а Ващенко напоследок, конечно, выдал все, на что был способен:
- Натуля! - кричит, - стой, остановись!.. - Ты видишь вот эту тень от столба?! Не ту, вот эту! Мы не должны ее пересечь в ссоре, я чувствую! Помиримся до нее, на этом месте, за ней нам конец!.. И хвать меня за руки… А я уже на жутком взводе, пусти, - говорю, мухомор проклятый, успокойся, не то я психиатричку вызову! А это же еще одна больная тема, с психиатрической, он же всем давно говорит, что я хочу его упечь в сумасшедший дом, а сама поселиться у него в Новогиреево. Как он это услыхал, сделался совершенно невменяемым, просто ужас какой-то, тут же драться полез, ну и я тоже, конечно, не удержалась и провела с ним несколько приемов джиу-джитсу, но не совсем удачно…
Расстались мы в совершеннейшем угаре, хотя в какой-то момент он, как настоящий истерик, вдруг совершенно успокоился (центр циклона - там, говорят, часто бывает хорошая погода) и говорит мне:
- Ладно, ты как хочешь, а я пошел к Вовке Ковалеву, наверное, все наши там.
(Ковалев - это знакомый художник, с мастерской на Старом Арбате).
Отряхнулся - и ушел.
Собственно вот и все. Это был конец пиесы под названием Игорь Ващенко.
Эпилог
Следующий раз я увидела его больше чем через полгода, уже после открытия нашей новой галереи на Китай-городе, на выставке Машки Радловой. Он тоже туда приперся, хотя его никто, разумеется, не звал, причем со своей новой бабой (ну, с которой “отдыхать”-то собирался…), с этой жирной Анькой. Но мало того, захватил с собой тяжелую артиллерию, как я понимаю, на всякий случай, номер один, эту старую перечницу, Марго. То есть одновременно, в одном месте, собрал даже не двух, а трех (трех!) баб. Ну прошлую и нынешнюю, то есть эту Аньку и меня - это еще куда ни шло, как говорится, в природе такое встречается. Но чтобы еще и позапрошлую… Я, надо сказать, довольно давно в Москве живу, но такого что-то не видала. Слыхала, в виде мечты, у одного абстракциониста и основателя новой школы живописи, что, мол, хорошо бы всех своих женщин собирать раз в год за одним столом, но денег нет, поэт Евтушенко что-то такое по телевизору как-то рассказывал, у режиссера Феллини в некоторых картинах такие мотивы присутствуют…
Но то классика, а в жизни - нет, не видала.
Машка, кстати, потом рассказывала, что он ей перед выставкой раз двадцать звонил. Не говори, мол, что это Наташкина галерея.
- Кому не говорить? Ане? Марианне?
- Никому не говори.
- Но как же не говорить, когда Наташка будет представлять ее на открытии?
Я-то не скажу, но будет само собой ясно…
- Тогда, - сказал Ващенко, - может быть, не надо вступительного слова?
Тут Радлова, а она, вообще, женщина резкая и говорит:
- Слушай, Ващенко, пошел ты на хрен. У меня, понимаешь, первая серьезная выставка, а ты со своими бабами не можешь разобраться. Не ходи - и никто ничего не подумает. Все проблемы решатся. Делов-то… У меня такое ощущение, что главное во вторник - это ты и твои бабы. Не ходи.
А он говорит:
- Я бы не пошел. Не могу, я уже всем обещал.
Машка говорит:
- Кому всем-то?.. Аньку-то зачем тащишь? Она же, как говорится, совсем из другой сферы, как она узнает? Сходи потихоньку, много не пей и пораньше домой возвращайся - вот и все.
- Нет, - говорит Ващенко, - не получится. - Я ей уже все сам рассказал… Не знаю зачем…
Ну и, конечно, это было нечто, на выставке. Раньше я бы завелась, но время, как говорится, лечит, и, слава Богу, в основном мне было просто смешно.
Они явились все втроем: младшая жена, старшая жена и директор цирка. Ващенко был в красной рубахе стиля “гарныi хлопець” и, несмотря на поздний час, в темных очках. Кроме того, по-моему, он забыл причесаться и власы его были в некотором беспорядке.
Держался он напряженно, всем улыбался американской улыбкой, а со мной поздоровался одними губами, не поворачивая головы:
- Здрств, Нташа… - и тут же прошел мимо.
Законспирировался…
После чего весь вечер старательно меня обходил, был тих, даже печален, и я слышала одну Марианну:
- Ребята, пойдемте сниматься! Гарик!..
Эта курица даже фотоаппарат с собою прихватила в мою галерею! Вот ведь как обнаглела… А интересно, что он им набрехал?
Теперь, когда кто-то звонит и молчит, я думаю, что это Ващенко. Очень на него похоже. Машка, кстати, говорила, что он ей как-то звонил, жаловался: скучно, мол, без Наташки. Все хорошо, спокойно, спортом занимаемся, на выходные ездим на природу, ходим в гости, но - чего-то не хватает.
Радлова, зараза, ему возьми да и скажи - скучно тебе, Ващенко, никто тебя, бедного, не бьет?..
Зараза, еще раз говорю.
Впрочем, возможно, она в чем-то и права. Ведь жили же мы с ним не очень хорошо, мягко говоря, и бабы у него были другие, а вот поди ж ты, почти три года протянули… Даже больше…
Ведь что-то его, да и нас, пожалуй, удерживало друг возле друга?
Недавно у меня был короткий роман с одним приезжим. Хороший мужик, спокойный, веселый, один минус - из Владивостока. Далеко. На денек не смотаешься… Он уехал, и я загрустила. Тут как раз звонят девчонки и говорят: слушай, тебя тут оч-чень ищут. Гарри…
Говорят, что все бабы сволочи.
Как он вовремя, думаю. Сейчас отвлечемся. И все былое в отжившем сердце ожило… И с этим человеком я провела лучшие годы (шучу), рыдала, плакала…
Звоню.
Сухо так, но с придыханием спрашиваю:
- Что ты хотел, Игорь?
И что вы думаете?
- Наташа, - говорит, - я, собственно, по какому поводу…
И частит:
- Как жизнь, во-первых, и не могла бы ты срочно забрать свою мебель от моего брата Володи, во-вторых. Он переезжает.
А?! Каково?!.. Это мы когда жили, я свою мебель, оставшуюся после блицразвода с Петровым, перевезла к его брату. А что - он биолог и все время проводит на Крайнем Севере - где изучает не то котиков, не то мох какой-то, очень древний, вот мы к нему мой диванчик и поставили. Ващенко же кстати и ставил - не хочу, говорит, спать с тобой на ложе, которое ты делила с другим.О, как!Он иногда может сказануть, будь здоров. Демон… Байрон… Чуть более года назад рыдал, как белуга. А теперь, забирай мебель и побыстрее. Так проходит - не помню точно что, мирская слава?
Ну, я, конечно, сказала, что, мол, срочно не могу, заберу через неделю-две и, сославшись на дела, беседу закруглила.
Но в душе расстроилась - ведь такая любовь была…