Они, подошед к ней, сказали:
— Избушка! Стань к лесу задом, а к нам передом.
Избушка им повиновалась, и взошед в оную, они стали советоваться, как им жить да быть; потом пошли все в лес, набили дичи и настряпали для себя кушанья.
На другой день оставили Дубыню для стряпни, а сами пошли в лес для промысла.
Дубыня, приготовя кушанья, сел под окошко дожидался своих братьев. В то самое время приехала баба-яга на железной ступе, пестом погоняет, а языком след заметает и, взошед в избушку, говорила:
— Доселева русскаго духу слыхом не слыхивала и видом не видывала, ныне и слышу и вижу.
Оборотясь же к Дубыне, спросила:
— Зачем ты сюда, Дубыня, пришел?
Потом зачала его бить и била до полусмерти; потом приготовленную пищу всю поела, а сама уехала.
Как пришли товарищи Дубыни с охоты своей, то требовали от него кушанья, и он им, не объявляя, что его прибила баба-яга, сказал, что занемог, а потому и ничего не состряпал.
Таким же образом поступила баба-яга с Горынею и Усынею. Напоследок досталось сидеть дома Ивашке-медвежьему ушку; он остался, а товарищи пошли на добычу.
Ивашка всего наварил и нажарил; нашедши у бабы-яги кринку меду, сделал у печи столб, сверху воткнул клин, а мед пустил по столбу; а сам сел на печи и спрятался за оный столб, приготовляя три прута железные.
Несколько времени спустя приехала баба-яга и закричала:
— Доселе русскаго духа слыхом не слыхивала и видом не видывала, а ныне и слышу и вижу; зачем ты, Ивашко-медвежье ушко, сюда пришел да еще надругался над моим добром?
И начала по столбу лизать языком мед, а как стала доставать языком по трещине, то Ивашка вынул из столба клин, и прищемя ей язык, вскочил с печи до тех пор сек ее теми железными прутьями, пока начала она просить, чтоб он ее отпустил, и обещалась с ним жить мирно и к нему более не ездить.
Ивашка согласился исполнить ея просьбу, освободил язык и, положа ягу-бабу под угол, сам сел под окошка, дожидаясь своих товарищей, которые вскоре пришли и думали, что и с ним так же поступила баба-яга. Но, увидя, что у него кушанье все приготовлено, весьма сему удивлялись.
После обеда он разсказал им, как он поступил с ягою-бабою, и смеялся им, как они сладить не могли с нею.
Напоследок, желая показать избитую ягу-бабу, повел их под угол, но уже ея не было; посему они, вознамерившись за нею идти следом, пришли к камню, который подняв, усмотрели глубокую яму и вздумали туда спуститься.
Но как никто из его товарищей не осмелился сего учинить, то согласился Ивашка-медвежье ушко; зачали вить веревки, сделали люльку и опустили его в яму.
Между тем Ивашка приказал им дожидаться себя целую неделю; и если в сие время не получат от него никакого известия, то бы более не ждали.
— Когда же я буду жив и потрясу за веревку, — говорил он, — то вы тащите люльку, если будет легко, а когда тяжело, то отрубите, дабы вместо меня не вытащить яги-бабы.
Простясь с ними, он опустился в ту глубокую подземную пропасть.
Он ходит там долгое время, наконец, пришел к одной избушке, в которую взошед, увидел трех прекрасных девиц, сидящих за пяльцами и вышивающих золотом, а оныя были дочери яги-бабы; и как оне увидели Ивашку-медвежье ушко, то спросили:
— Добрый молодец, зачем ты сюда зашел? Здесь живет наша мать яга-баба, и как скоро она сюда придет, то уже тебе не быть живому, она тебя умертвит; но если ты нас освободишь из сего жилища, то мы тебе дадим наставление, как спасти свою жизнь.
Он обещался их вывести из сей пропасти; и они разсказали ему, что как скоро мать приедет, то бросится на него и станет с ним драться, но она потом устанет и побежит в погреб, в котором у нея стоят два кувшина с водою: в синем кувшине сильная вода, а в белом — безсильная.
Лишь только дочери яги-бабы окончили свой разговор, то услышали, что мать их едет на железной ступе, пестом погоняет, а языком следы заметает, и сказали о сем Ивашке.
Приехав же, баба-Яга закричала:
— Доселе русскаго духа слыхом не слыхала и видом не видала, а ныне и слышу и вижу; зачем ты, Ивашка-медвежье ушко, пришел сюда? Ты и здесь уже вздумал меня безпокоить.
Бросилась она вдруг на него и начала драться; долгое время дрались оба и напоследок упали на землю.
Баба-яга полежав несколько, вскочила и побежала в погреб, куда за нею следом бросился Ивашка; и она, не разсмотря, ухватила белый кувшин, а Ивашка — синий и стали пить; после сего вышли из погреба и начали опять драться; Ивашка ее одолел и, схватя за волосы, бил бабу-ягу ея же пестом.
Она стала просить Ивашку, чтобы он помиловал ее, обещаясь с ним жить мирно, и что сей же час выйдет из сего места. Ивашка-медвежье ушко на сие согласился и перестал бить ягу-бабу.