Месье и мадам Туссо принимали самое горячее участие во всех этих праздничных затеях. Они любовались самым жирным гусем на земле. Они играли в лотерею у человека, который изощрялся в сомнительном остроумии и уверял, что нигде в Европе нельзя выиграть в лотерею столько, как у него. Они видели знаменитую блоху «Бисмарк», которая ухитрялась править целой шестеркой лошадей — своих собратьев.
Помимо того, супруги Туссо покупали медовые пряники, стреляли в цель по глиняным трубкам и яйцам, сваренным всмятку, и, наконец, они танцевали вальс в большом шатре, устроенном для танцев.
Пожалуй, никогда они не веселились так хорошо. Здесь вовсе не было утонченных аристократов. Во всяком случае, здесь не было людей более благородных по происхождению, чем они сами. Кроме того, здесь были все незнакомые, и поэтому супруги Туссо улыбались всем и даже приветливо кивали тем, с кем сталкивались дважды.
В общем, их все чрезвычайно радовало. Они весело хохотали, взирая на глашатаев, которые зазывали публику в цирк, устроенный в большом шатре. Такие глашатаи-паяцы дули в трубы, а какие-то юные девушки с набеленными плечами стояли на возвышении и откровенно соблазняли публику своим видом.
Кошельку господина Туссо приходилось нелегко, но супруги не досадовали на непрерывные расходы и даже вымогательства. Напротив, они смеялись над теми ухищрениями, которые делали люди для того, чтобы заработать полфранка или даже несколько сантимов.
Но вот неожиданно супруги Туссо встретили знакомого господина. Это был молодой американец, с которым они познакомились еще в Париже, в гостинице.
Мадам Туссо весело воскликнула, увидев его:
— А, вот вы где, господин Уитмор! Все-таки нашли себе местечко, где даже вы не можете не повеселиться?
На это американец медленно ответил:
— Нет, лично я не нахожу удовольствия в том, чтобы видеть, как люди, у которых нет денег, валяют дурака перед теми, у которых есть деньги!
— О, вы неисправимы, господин Уитмор! — засмеялась молодая женщина. — Но все же я сделаю вам комплимент за отличный французский язык, на котором вы сегодня изъясняетесь.
Они обменялись еще несколькими словами и расстались, так как господин Уитмор собирался тотчас уехать в Париж. Толпа сразу же разъединила их.
Однако то, что сказала мадам Туссо американцу, было больше, чем комплимент. Этот деловой американец изъяснялся по-французски так, что даже слезы могли выступить у слушателей. Но та первая фраза, которую он сказал мадам, была построена грамматически совершенно правильно. И уже это одно наводило на мысль, что ответ господина Уитмора был заранее им продуман, что в нем он выразил целый ряд своих впечатлений.
Может быть, именно поэтому его грамматически правильный ответ крепко врезался в память супругов Туссо.
Нет, супругам Туссо вовсе не показалось, что слова американца были остроумны или удачны; напротив, они оба нашли, что, вероятно, очень нелегко жить человеку, у которого такой тяжелый характер, как у этого их знакомого. Тем не менее его слова запали им в душу. Они уже больше не могли по-прежнему беззаботно смеяться. К тому же мадам Туссо устала, и надо было думать о возвращении домой.
Супруги направились по дороге между лавками вниз, чтобы там разыскать свою коляску. Однако навстречу им двигалась шумная толпа. И тогда господин Туссо сказал своей супруге:
— Давай пойдем по другой дороге.
Супруги Туссо пробрались между двух лавок и вышли на заднюю сторону торгового ряда. Здесь они то и дело спотыкались о какие-то корни деревьев, но потом их глаза все же привыкли к слабому свету, который полосами падал между палатками. Здесь они натолкнулись на собаку, которая что-то грызла. Эта собака с рычаньем поднялась и утащила свою добычу в темноту леса.
Здесь, с этой стороны, торговые лавчонки были прикрыты каким-то тряпьем и полотнищами старых парусов. Повсюду в щелях виднелся свет.
Возле одной торговой палатки мадам Туссо увидела человека, лицо которого ей показалось знакомым. В самом деле, это был тот самый продавец, у которого они купили бесподобный медовый пряник. Половина этого пряника и сейчас еще лежала в боковом кармане господина Туссо.
Но лицо этого продавца было тогда совсем иным. Продавая свои медовые пряники, он любезно улыбался и, восхваляя свой товар, расточал комплименты собравшимся покупателям. И, в частности, он что-то приятное сказал красивой мадам Туссо. Однако сейчас нельзя было без удивления смотреть на этого человека. Он сидел на земле, съежившись, и жадно пожирал какую-то непривлекательную еду, которая лежала на его клетчатом носовом платке. Он ел торопливо и даже не поднял глаз на людей, прошедших мимо.