- Ясно.
- Ну и хорошо. Я рад, что мы, наконец, понимаем один другого.
- Ну.
- Супер.
- Знаешь, чего я думаю?
- И что?
- Что тебя там тогда вообще не было.
- Слушай, я не обязан тебе ничего доказывать. И никому не должен. Я там был. Это что – допрос?
- Нет.
- Тогда, блин, что это?
- Да ничего. Мне все равно. Я устала. И хочу спать.
- Ты во что задумала?
- А ты что задумал?
- Я был там. И точка.
- Ты всего лишь обычным малым трусливым обманщиком.
Она встает с кровати и одевается.
- Что случилось? Ты же говорила, что хочешь спать…
- Да, но не здесь.
- Останься…
- Только не говори мне, где мне следует быть.
- Чего у тебя: заскок?
- Все вы трусы. Все только пиздите. Хвастаетесь. Все хотите засрать мне жизнь…
- Тогда зачем ты пришла со мной?
- А ты как считаешь?
- Это все, что хочешь мне сказать?
- Да.
Она собирает свои вещи и идет к выходу.
- Konzentration, Junge.
Он резко спрыгивает с кровати и хватает ее за руку.
- Блин, со мной ты так разговаривать не будешь.
- Разговаривать с тобой, трус, я буду так, как не захочется. Ты мифоман… Ты наркеша… Ты нищий…
Он ударил ее по щеке.
А потом еще.
И еще раз.
В доме тишина.
Хрупкая тишина.
Они глядят друг на друга.
- Слушай, sorry… Я серьезно, извини…
Она влепила ему пощечину.
И еще раз.
И начала молотить его кулачками.
Он хватает ее и прижимает к себе.
- Sorry. Блин, sorry. Я немного перепил. И потому раздраженный…
Она защищается и молотит его кулаками.
- Отпусти меня!
Он прижимает ее еще крепче.
- Сильва, sorry…
- Отпусти меня, дебил. Отпусти!
Она кусает его. Плачет. Кричит.
- Оставь меня.
Ей удается вырваться.
- Ненавижу тебя!
- Так я же сказал: sorry.
- Ненавижу!
- Сильва…
- Ты что думаешь? Ты, кретин, идиот, дебил. Засранный последний римлянин играется в солдатики. Ради защиты человечества. Мне не нужен защитник. Ты, блин, за кого себя считаешь?
- Сильва, ну извини…
- Идиот!... Ненавижу тебя.
- Блин, а я тебя люблю.
Она уходит. При этом громко хлопает дверью.
Он сам в своей квартире. Ему приходит в голову, что так и должно быть. Идет к холодильнику, вытаскивает пиво. Ему приходит в голову, что все бабы одинаковы. Он открывает бутылку о край столешницы. Немного пены стекает на пол. Он пьет.
Потом вытирает пену с пола.
Во всем панельном доме тишина.
Хрупкая тишина.
Она стоит в коридоре. Вызывает лифт. Ей в голову приходит мысль, что все мужики одинаковы. Все мужики – просто идиоты.
Она заходит в кабину и нажимает на кнопку. Глядит в зеркало, не осталось ли следов на щеках. Лифт съезжает вниз. Она плачет.
Внизу, уже на тротуаре, она закуривает.
Кашляет. Как всегда. Глядит на темное небо над жилмассивом. Туман.
Она идет домой.
Она вызывает лифт, но, в конце концов, поднимается на четвертый этаж по лестнице.
Он лежит на кровати и не может заснуть. Читает и пялится в потолок. И снова читает. А потом встает и делает отжимания. Тридцать. Пятьдесят. Сто. Двести. После этого идет принять душ. Осматривает свои шрамы. Открывает пиво. Ложится в постель и наконец-то засыпает.
Она в это же самое время долго сидит на краю ванны. Курит и кашляет. Глядит на себя в зеркале и считает морщины. Затем глядит на два своих шрама. Открывает пиво.
Наполняет ванну, позволив теплой воде капать.
Засыпает.
А потом в двери стучит ее дочка, потому что уже половина седьмого. Спрашивает, все ли в пордке.
Она усмехается.
Вода в ванне абсолютно холодная.
XI
Подкинь-ка в костер еще.
И подкури мне сигаретку. Подай.
Да, так хорошо.
А знаешь, что вяз – это единственное дерево, которое не сгори, даже когда весь лес сгорит?
Древние воины делали из него первые доспехи для себя.
Настолько твердо и крепко это дерево.
А знаешь, что если заснуть под вязом, можешь никогда уже не проснуться?
Врата в мир иной, вот как его называли.
Это хорошо, что такие врата существуют.
Они были здесь пред нами. И после нас будут здесь.
Мне холодно. Подложи-ка в огонь. И дай мне выпить.
И воинам подлей.
Себе тоже налей. Ты уже большой. Уже можешь.
Делай, что я тебе говорю. Возьми и хорошо себе налей.
И послушай меня.
Мои пальцы смочены в краске.
Их пальцы в крови.
Только не такая уже это и разница.
Хорошенько зачистить.
Перемешать.
Развести.
И красить.
Краска на краску.
Слой на слой.
Скрывать.
Всеобщая история – это ничто иное как история войн.
Всеобщая история – это ничто иное как прикрытие, очищение, разведение и покраска. И с бабами точно так же. Запомни это.