Гражданин, не зная никаких за собою преступлений, менее же ещё, чтоб он чем-либо оскорбил его величество, осмелился к новому государю своему придти и обясниться, что он ни в чём не провинился, и ни малейшего не подал повода к гневу его, и потому не понимает – за что родовой его гак, по указу государя, отнят у него и отдан князю Меньшикову.
Монарх, выслушав все терпеливо, сказал ему без гнева:
– Ежели ты прав, то можешь принадлежащее тебе отыскивать судом.
– Но на кого и где могу я просить?
– На Меньшикова, и в здешней ратуше. Если же дело коснётся и до меня, то и я ответствовать должен, потому что когда кто находится здесь, то должен подлежать и законам здешним.
Гражданин, удивлённый таким ответом и, не видя ни малого в монархе гнева, спрашивает снова.
– Итак, всемилостивейшей государь, вы позволите мне принесть за это жалобу?
– Никто не может у тебя отнять права защищать себя, – заключил монарх.
Гражданин, написав челобитную на князя Меньшикова, будто бы насильно завладевшего наследственным его гаком, подает её в ратушу; но судьи не принимают, объясняя, что гак его, с прочими, пожалован князю по именные его величества указу, следовательно, просьба относится на высочайшее лицо самого государя, а государя судить они не могут. Гражданин объявляет, что он изъяснялся о сём с самим государем, и его величество именно повелел ему просить в ратуше. По многим рассуждениям, наконец, челобитная сия принята, и найдено, что гак точно ему принадлежит, и что в указе, которым пожалованы Меньшикову гаки, не объявлено ни вины его, и даже имени его не упомянуто. Вследствие сего отряжен один член к князю Меньшикову, с донесением ему об этой на него просьбе, и что по законам здешним его светлость должен придти в ратушу, выслушать просьбу и приговор, но князь отвечал, что он гака того не отнимал, а гак пожалован ему от государя. Все это чрез члена же ратушского представлено его величеству, и монарх подтвердил ответ Меньшикова.
– Так что же приказать изволите? – говорить присланный член.
– Делайте, что законы ваши повелевают, и буде так тот действительно принадлежит гражданину, то я должен буду на это ответствовать.
– В таком случае, всемилостивейший государь, должно будет вашему величеству самому пожаловать в ратушу к ответу.
– Хорошо, – сказал государь, – когда повестите мне, я буду.
Дело рассмотрено вновь, гак приговорено возвратить законному владельцу, и монарху о сём повещено.
Государь по таковые повестки тотчас пришёл в ратушу, был встречен у крыльца всеми ратушскими членами и, взошед с ними в присутственную палату, повелел им сесть, а на особом стуле и сам сел. Прочли ему дело и спросили: «не имеет ли его величество к нему чего прибавить?» и когда государь ответил, что не имеет, то прочтён был закон, по которому повелевалось при заключении дела не быть в палате ни просителю, ни ответчику; и монарх вышел в другую палату. Заключение учинено такое: проситель оправдан, а ответчик обвинён. Позвали монарха в присутственную палату и прочли решительное заключение. Государь, выслушав его, благодарил их за беспристрастие в решении дела, поцеловал каждого в голову и сказал, что когда государь их повинуется закону, то да не дерзнёт никто противиться ему. И гак тот возвращён просителю.
Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876.
Пётр в наказание даёт купцу фамилию Капустин
Великий государь, ненавидя крайне ябедников, издал закон: кто на правого бьёт челом и то сыщется, то поступить с челобитчиком так, чему бы достоин был ответчик, ежели бы оказался он виновным. (…) Один московский купец бил челом на соседа, что корова его, ворвавшись к нему в огород, поела его капусту и причинила ему убытку на 300 рублей, и просил убыток сей взыскать с него. И как его величество в сие время находился в Москве, то и не сокрылась от него таковая ябеда. Он приказал суду тому освидетельствовать в огороде его, сколько поедено капусты и причинено ему убытку, и поелику не могло уже быть пристрастное свидетельство, то найдено, что капусты поедено (в чем и весь убыток тот состоял) не больше как рубля на три. Донесено о сем государю, и монарх повелел с бессовестного сего просителя взыскать триста рублей и отдать оные ответчику, соседу его, а сверх того взыскать с него же в казну 3000 рублей и употребить оные на построение мундиров солдатам Преображенского полку. А дабы коварный проситель и всё московское купечество такового решения не забыли, повелел впредь писаться ему Капустиным. Получен мною от его высокопревосходительства Ив. Ив. Неплюева.