Ассамблеи были не в одном Петербурге: с переездом двора в Москву в 1722 году завелись собрания и в сей столице. Собрания по указу были три раза в неделю: по воскресеньям, вторникам и четвергам. Кроме того, давались частные балы, где было посетителей менее, но более весёлости: на сих последних танцевали иногда до 3 часов пополуночи.
Музыка на ассамблеях была большею частию духовая: трубы, фаготы, гобои и литавры. Многие вельможи имели, однако ж, свои капеллы: лучшая принадлежала княгине Черкасской. Герцог Гольстейн-Готторпский Карл Ульрих, приехавший в Россию в 1721 году и который после взял в супружество великую княжну Анну Петровну, имел в своей свите капеллу, состоявшую из одного фортепиано, нескольких скрипок, одной виоль-д,амур, одного альта, одного виолончеля, одного контрбаса, двух флейт и двух валторн. Пленительная игра сих музыкантов и новость привезённых инструментов доставляли им частые случаи показывать своё искусство: говорили, что тот, праздник не в праздник, где не играли гольстинские музыканты…
Вскоре пример двора перешёл и к частным людям. Русские вельможи, следуя законам сродного им гостеприимства, охотно исполняли государеву волю. Тогда не знали зазывных билетов: приглашали только самых знатных; прочие знакомые и незнакомые приходили в назначенный час, садились за стол и, покушав хлеба-соли, уходили, часто не заботясь о хозяине. Пирушки были часты. Вкусные обеды Меншикова, вина Шафирова, роскошное угощение Строганова и радушный приём Апраксина обратились в пословицу. Хозяин или хозяйка встречали гостей в дверях, при звуке труб и литавр, поклоном и рюмкою водки или вина. Обеды, начинавшиеся в 12 часов, были продолжительны и состояли из множества блюд. В частных собраниях, когда съезжались одни короткие знакомые, жребий назначал даме кавалера, который должен был вести её к столу, садиться рядом с нею и услуживать за обедом. В торжественные дни дамы находились в одной, а кавалеры в другой комнате. В конце стола подносили дамам сахарные закуски, к мужчинам же приносили ящики с винами: венгерским, рейнскими и некоторыми французскими. Начинались тосты: обыкновенно предлагал оные сам хозяин. Когда случалось, что государь находился в числе пирующих, то первым тостом было всегда благоденствие семейству Ивана Михайловича Головина, то есть флоту. Пётр считал сей тост столь важным, что обещал шуту своему Лакосту 100 000 рублей, если бы ему случилось когда-нибудь пропустить оный. Во время стола государь уходил отдыхать и через час возвращался. После обеда гости переходили в другую комнату к дамам, где ждали их чай, кофе и лимонад. Если общество было немногочисленно и нельзя было танцевать, то призывали домашнего козака, который тешил посетителей пляскою с припевом и игрою на торбане или на балалайке. В другое время, когда не случалось гостей, пред коими надлежало чиниться, садились играть: мужчины между собою в кости, шахматы или шашки, дамы с некоторыми кавалерами в короли, марияж, ломбер, ламуш или лантре.
В орденские кавалерские праздники один из кавалеров (обыкновенно Меншиков) давал обед; все же другие угощали друг друга тремя кружками вина: одну выпивали за благоденствие флота и войска, другую за здоровье всех кавалеров, третью за здоровье хозяина. Число кавалеров в столице определяло число кубков, осушенных ими в таковые дни.
Корнилович А. Об увеселениях российского двора при Петре I. Полярная звезда. 1825 г.
Указ Петра «О достоинстве гостевом на ассамблее»
Перед появлением многонародным гостю надлежит быть:
1. Мыту старательно, без пропускания оных мест.
2. Бриту тщательно, дабы нежностям дамским щетиною мерзкой урон не нанести.
3. Голодну наполовину и пьяну самую малость, а то и вовсе.