Служба и верность лучше поклонов
Его величество, отменяя старинные обряды, изъявляющие униженности человечества, в 1701 году, декабря 30 дня, запретил, чтоб не писать и не называть уменьшительными именами вместо полного имени Дмитрия Митькою или Ивашкою, чтоб не падать пред ним на колени, и чтоб зимою, когда морозно, не снимать шляп и шапок с головы, проходя мимо того дворца, где обитает государь, говоря о сих обычаях так великодушно: «Какое различие между Бога и царя, когда воздавать будут равное обоим почтение? Коленопреклонное моление принадлежит Единому Творцу за те благости, какими он нас наградил. К чему унижать звание, безобразить достоинство человеческое, а в жестокие морозы почесть делать дому моему бесплодную с обнажённою главою, вредить здоровье своё, которое милее и надобнее мне в каждом подданном паче всяких бесполезных поклонов? Менее низкости, более усердия к службе и верности ко мне и государству – сия-то почесть свойственна царю».
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987.
Посылка дворян и мещан в чужие края
По возвращении из первого путешествия, государь определил посылать молодых людей за море, для обучения наукам и художествам. Кораблеплавание, кораблестроение, гражданская и военная архитектура были те науки, о введении которых в России весьма ревностно заботился державный преобразователь. Для этого многие из молодых дворян посланы были в Амстердам, Лондон, Тулон, Брест и прочие места, с одобрительными письмами и приличным содержанием; а мещане – в Голландию, для изучения каменного мастерства и хорошего жжения кирпича. Они должны были, по прошествии урочного времени, уведомлять его величество о своих успехах, а по возвращении своём, являться для испытания; каждого, по знанию и способностям, определял он к должностям; а нерадивых и ни в чём не оказавших успехов, с посмеянием отдавал под начальство Педриело, бывшего главного придворного шута, которыми тот распоряжался по своему произволу, определяя их в помощь истопникам и в другие низшие должности. Видя пользу из таких посылок, государь умножил их по возвращении из второго своего путешествия, и из мещан посылал уже больше; между ними посланы: Земцов и Еропкин – в Италию, для архитектуры; Никитин и Матвеев – в Голландию, для живописи; Башмаков и многие другие – туда же, для приобретения искусства в каменном строении. При заложении адмиралтейского двора и других больших строений в Петербурге, выписал он из Голландии наилучших кирпичных мастеров, каменщиков и строителей мостов и мельниц, которым тогда же определил на помощь и своих подданных, к таковым ремеслам назначенных. В несколько лет довёл он своих до такого познания, что не имел более надобности в голландских мастерах; однако ж оставил их у себя в службе, при полном жаловании, до конца их жизни, или до тех пор, пока требовали сами себе увольнения.
Черепицы и кирпичи, величиною в половину обыкновенных, были приготовляемы по голландскому образцу и по Витрувиеву наставлению *).
*) Напечатано и Париже, в 12-ю долю листа, под заглавием: «Le petit Vitruve» и переведено, по приказанию Петра I, на русский язык. Штелин. 30. Ред.
Из сих кирпичей выстроены: пространное адмиралтейство, кузницы, слесарни и пр., подзорный дворец, лежащий при взморье, между Калинкиным и Екатерингофом, летний дворец и многие другие строения, от которых ещё и до сего времени не отвалился ни один почти камень. Следовательно, мнение многих, что император, для своих строений выписывал черепицы и кирпичи из Голландии, несправедливо.
Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876.
Мнение бояр о посылке детей за границу
Царь в молодости своей, пылая, так сказать, желанием насадить в подданных своих всякое познание, предпринял, в 1689 году, послать многих детей знатного своего дворянства в чужие земли для учения, и объявил о том отцам их. Некоторые из них повиновались тому в молчании, не смея противоречить молодому и горячему монарху, но многие осмелились отсоветывать ему такую посылку, говоря, между прочим: «Где нашим ребятам познать заморские хитрости! Их разума на то не станет, и потому понапрасну только великий кошт издержан будет».
Такого рода мнения, достойные невежества тех, которые их подавали, взволновали царя.
– По вашему мнению, – говорил он, – мы родимся одарёнными от природы менее счастливо, чем другие народы, Бог, по вашему суждению, дал нам душу ни к чему неспособную? Между тем как у нас такие же руки, глаза и телесные способности, как и у людей других народов, которым даны они для развития ума, почему же только мы выродки человеческого рода и должны иметь ум неразвитый? Почему же мы только одни недостойны науки, облагораживающей всех прочих людей? Нет, такой же ум и у нас, мы так же будем успевать, как и другие, ежели только захотим. Всем людям природа одинаково дала начала и семена добродетелей, всем предназначено ими пользоваться, и как только кто возбудит в людях эти добродетели, то все хорошие качества души вполне пробуждаются.» *)