В. Б. Миронов
Народы и личности в истории
Том I
Русскому Народу посвящается.
Введение
От автора
В книгах предпринята попытка обрисовать состояние европейской культуры, цивилизации в XVII–XIX вв., взирая с рубежа тысячелетий. Как известно, уже само понятие «цивилизации» не имеет единой трактовки. Автор исходил в восприятии этого феномена из культуроведческого видения Европы как некоего региона, которому присущ единый тип цивилизации. Хотя древние греки постепенно расширяли границы Европы по мере роста знаний о мире и границ колонизации. Границы эти простерлись от Гибралтара до Кавказа (VIII в. до н. э.), а в VI в. до н. э. ионийцы распространили название «Европы» на все страны к северу от Средиземного моря. Пройдет не так уж и много времени и границей между Европой и Азией станет не река Фасис (Риони) в Закавказье, а Танаис (Дон), а затем новая линия, между Азовским морем и Северным Океаном. Иначе говоря, с ходом истории наши представления о географических рамках Европы значительно расширились. Но ведь это же самое (и еще с большим основанием) можно сказать и о европейских культурных границах. Хронологически автор ограничил свое повествование тремя веками (XVII–XIX вв.).
Европа дала миру множество ярчайших проявлений гения и таланта. Какой бы области творчества, науки, образования, культуры вы не коснулись, везде присутствуют великие европейские имена… Подобно тому как ночной небосклон трудно представить себе без звезд, если только его, конечно же, не застилают темные тучи, так невозможно представить себе образованного и культурного человека, который был бы вовсе чужд европейского влияния (даже если речь идет о ее пороках). Вот что говорил о той общечеловеческой значимости, что содержит в себе европейская цивилизация, историк Ф. Гизо в книге «История цивилизации в Европе»: «Следовательно, куда бы мы ни обратились, всюду обнаруживается господствующий характер современной цивилизации. Он, без сомнения, имеет тот недостаток, что развитие всех проявлений человеческого ума, порознь взятых, уступает соответствующей стороне развития в древних цивилизациях; но зато, рассматриваемая в общем, европейская цивилизация несравненно богаче всякой другой. Она существует уже пятнадцать столетий и постоянно прогрессирует: она подвигалась вперед далеко не так быстро, как греческая цивилизация, но зато прогресс ее никогда не прекращался… Европейская цивилизация приближается, если можно так выразиться, к вечной истине, к предначертаниям Провидения. В этом заключается ее неизмеримое превосходство над всеми другими цивилизациями. Весьма желательно, чтобы… вы постоянно имели в виду этот основной, отличительный характер европейской цивилизации».[1] Была ли свобода главным элементом?
Придется сделать существенные оговорки: 1) говорить о «неизмеримом превосходстве» европейцев или американцев над другими народами нельзя никоим образом; 2) будучи сложным явлением, процесс развития европейской цивилизации носит не только прогрессивный, но на протяжении большей части истории откровенно захватнический и регрессивно-застойный характер; 3) в то же время заслуги видных европейских мыслителей и мастеров перед человечеством огромны, что делает их вклад в культуру мира бесценным.
Мы хотим (и надеемся, что наши желания совпадают с Европой), наконец, опровергнуть и то трагически-роковое противостояние, что вот уже много веков извращает весь ход европейской, да и мировой истории и политики. Именно в области науки, экономики, образования, культуры между Россией и Европой, безусловно, найдется немало точек соприкосновения. Время показало и другое. Нет и не может быть никакого превосходства Европы над другими частями мира (уж в особенности над Россией). Более того, утверждаю, что по большому счету не было, нет и никогда не будет Европы без России, как, впрочем, и России без Европы… Позиция евразийца Н. С. Трубецкого, – «романо-германский мир со своей культурой – наш злейший враг», – если и не лишена определенного смысла (то, что это зачастую бывало, есть и будет так, а не иначе, подтверждает вся сложная история российско-европейских отношений), все же пережила свой век и должна быть решительным образом и в корне изменена. Разумеется, эти перемены не должны быть насильственными и идти в ущерб России, славянско-евразийскому миру (как и в ущерб Европе).
Карта Европы. 1630 г.
Включение в книгу всех народов Земли поставило бы нас в положение фараонов, создателей пирамид, которые зачастую так и не успевали увидеть окончания строительства своего «творения». Это могло бы перегрузить книги избыточным материалом. В результате, не выдержав тяжкого груза, они канули б в воды забвения, словно застигнутые бурным штормом древние галеры.
Автор не считает необходимым жестко разграничить западную и восточную цивилизации. Здесь я не вполне согласен с Бертраном Расселом. В эпилоге к книге «Мудрость Запада» тот так объяснил разделение этих тем: «Нас могут спросить, почему в такой истории, как эта, мы не оставляем места для того, что обычно называют мудростью Востока. На это можно дать несколько ответов. Прежде всего, эти два мира развивались обособленно друг от друга, так что самостоятельное изложение западной мысли позволительно. Кроме того, это довольно трудновыполнимая задача и мы решили ограничить себя данной темой. Но есть другая, более существенная причина нашего решения. В некоторых важнейших отношениях философская традиция Запада отличается от спекуляций восточного ума. Ни в какой другой цивилизации, кроме греческой, философия не развивалась в такой тесной связи с наукой. Именно это придает греческим начинаниям их особый характер; именно эта двойная традиция, философии и науки, сформировала цивилизацию Запада».[2] Конечно, если только не принять во внимание, что и история Европы совершенно немыслимы вне связи с историей Азии.
Скажем, на территории Англии и Шотландии по сей день разбросаны сотни каменных колец диаметром от двух до ста и более метров. Время их создания – начало II тыс. до н. э. Это своего рода погребальные курганы, что в переводе с кельтского означает «плакальщики» и, по мнению некоторых ученых, являются смысловым соответствием каменным курганам – «жальникам» на северо-западе России. Их создателями, как и создателями легендарного астрономического комлекса Стоунхенджа (1900–1500 гг. до н. э.) на Британском архипелаге, грандиозной древнейшей обсерватории мира, вероятно, были кочевые племена индоевропейского мира из евразийских степей, «с центром на юге Урала». Этой версии придерживается российский историк А. В. Гудзь-Марков, который и пишет: «В ведических гимнах отражено учение о сотворении мира и его космических законах. Мегалиты Стоунхенджа, установленные выходцами из степей юга России, Урала, Сибири и Средней Азии, еще долго насыпавшими в Англии те же круглые курганы, что и в степях Евразии, выразили космогонические знания своих создателей, глубина которых сопоставима разве что с отдельными гимнами Веды».[3] Факты вторжения племен из глубин Азии на Восток и в Европу общеизвестны.
Америка попала в книгу также не случайно, ибо она – законный отпрыск англо-саксонской и европейской цивилизаций, живой сколок Европы, привязанный корнями к европейской жизни. Оттуда янки будут черпать людей, идеи, книги. Как заметил О. Уайльд, «Америка до сих пор не может до конца простить Европе, что открытие ее произошло исторически несколько позже. Вместе с тем, сколь много мы отдали ей! Сколь огромен ее долг перед нами!»[4] Судя по всему Америка всё время испытывает соблазн избавиться от кредитора.
Попытаемся взглянуть на историю цивилизации через призму деяний отдельных личностей и народов (оставив в стороне кланы и партии). А. С. Хомяков считал социологию служанкой истории. Жизнь людей и народов, то, как они воплощают их замыслы и чаяния, куда интереснее. Решение подобной задачи потребует от нас не повторять традиционных схем книг и учебников. Мы хотим воссоздать историю народов в стройном «ансамбле» ярких личностей, идей и событий, бережно сохраняя драгоценную «печать народов» (как говаривал И. Г. Гердер).
Жизнь народов и личностей, находит воплощение в мировой истории и литературе. Без этого не обойтись…. Французская писательница Сталь как-то заметила: «Литература является выражением общественного строя». Привлекая литературу, мы исходим из того, что лишь образы запоминаются. Мыслям свойственно ускользать, рассеиваться, подобно туману. Философ Ф. Степун называл образы литературы «силовыми центрами истории». Ничуть не менее исторических работ нас интересуют «мемуары Челлини, послания апостола Павла, застольные речи Лютера и комедии Аристофана. Уже в наше время элитарный писатель Франции К. Симон выдвинул тезис: «История как роман, роман как история». В великой литературе прошлого порой больше правды и жизненности, чем во всех творениях некоторых ученых вместе взятых. Хотя автор и не склонен утверждать, что изучение литературы «переродит историю» (И. Тэн), но вот придать ей больше убедительности и образности она, литература, в состоянии. Мы будем опираться на факты и фрагменты из истории науки, литературы, искусства, политики. Конечно, культура не может жить «чистыми идеями» (Ф. Бродель). Но ведь и цивилизация не может питаться одним лишь сухим, материальным началом.
1
Гизо Ф. История цивилизации в Европе (фрагменты). // Европейский альманах. История. Традиции. Культура. М., 1990, с. 66–67.
3
Гудзь-Марков А. В. Индоевропейская история Евразии. Происхождение славянского мира. М., 1995, с. 96.