- Ну, первым делом перестань так меня называть. Мне это обращение не подходит, и ты это прекрасно знаешь.
- Хорошо. Что еще?
Она смущенно помялась, водя грязной туфелькой по земляному полу. Ее просьба внезапно показалась ей глупой.
- Говори, - подбодрил он ее. - Я помогу тебе, если сумею. Дело касается Ричиуса?
Она подняла на него глаза.
- А как ты узнал?
- А что еще может тревожить новобрачную, если не муж? Поверь мне, Сабрина, мы все понимаем, как тебе нелегко. Даже Ричиус. Но если я смогу что-то для тебя сделать, то сделаю. Так что же это?
- Ты сегодня не поедешь в дом Лоттсов без него? Я хочу немного побыть вдвоем с Ричиусом. Мне нужно с ним поговорить.
Петвин помрачнел.
- Извини, Сабрина, этого я сделать не могу.
- Петвин, ну пожалуйста! - взмолилась она. - Это так много для меня значит! Я знаю, у Ричиуса там дела, но это важно! Если б я могла провести с ним хоть немного времени, увести его от этих разговоров о войне!
Петвин огорченно покачал головой:
- Не могу. И дело не только в планах военной кампании. Ричиусу необходимо самому увидеться с Динадином. Есть вещи, о которых им необходимо поговорить.
- Что за вещи? - с излишней резкостью спросила Сабрина. - И вообще, что важного в этом Динадине?
- Динадин - друг, - объяснил Петвин. - Один из самых близких друзей Ричиуса. Но они не разговаривали уже несколько месяцев, со времени возвращения из Люсел-Лора.
- Я не понимаю. - Теперь Сабрина уже чуть не плакала; это было заметно по тому, как дрожит ее голос. - Что между ними произошло? Ричиус поэтому такой отчужденный?
Петвин опустил голову.
- Сабрина, между ними было много всякого. Слишком много, чтобы это можно было объяснить. И я не уверен, что это тебя касается.
- По-моему, касается. Ричиус - мой муж. Я хочу понять, что с ним происходит. Если дело отчасти в этом Динадине...
- Только в очень малой части. И, пожалуйста, больше не надо меня об этом спрашивать. - Петвин снова повернулся к лошади. - Я и так сказал слишком много.
Сабрина вырвала из его руки скребницу.
- Ты хочешь сказать, что Ричиус будет разговаривать с Динадином, но не будет разговаривать со мной и я должна с этим смириться? Так вот - я не собираюсь этого делать! Я хочу, чтобы ты сказал мне, что происходит с моим мужем. Ты знаешь, я в этом уверена. Скажи мне.
Петвин гневно вздернул подбородок.
- В Люсел-Лоре с нами происходили такие вещи, которые ты не имеешь права знать.
- Я же его жена, - жалобно пролепетала Сабрина. Горючие слезы бежали по ее щекам.
- Это не имеет значения, - умоляюще сказал Петвин. - Ричиус - мой король и мой друг. Я не предам его, рассказывая тебе то, что он не желает рассказать сам.
Сабрина сдернула с плеч его куртку, бросила ее в грязь, повернулась и молча вышла под дождь. Петвин что-то крикнул ей вслед - еще одно ненужное извинение, в котором она не нуждалась.
Дождь тем временем усилился, ее платье и волосы мгновенно намокли. Грязь плескалась вокруг туфелек, скоро они наполнились вонючей жижей. Она едва замечала все это. Острое чувство одиночества наполнило ее. Она шла, ничего не видя из-за дождя и слез, к ненавистному замку. Утро, начавшееся со слабой надежды на дружбу и общение, превратилось в нечто ужасное, чего она не могла предвидеть. Она вытянула из Петвина страшное признание: Ричиус действительно что-то от нее утаивает.
В тесной прихожей она сняла туфельки и оставила их сушиться. Не обращая внимания на холодный пол, направилась в комнату при кухне. Дженна была там одна - она, наконец, села позавтракать. Увидев Сабрину, девушка встала. Платье, которым она так недавно восхищалась, потемнело от дождя. Сабрина сделала вид, что не замечает ее изумления.
- Где Джоджастин? - спросила юная королева. Дженна судорожно глотнула.
- С Ричиусом. С вами все в порядке?
Сабрина не ответила. Она подвинула стул и села. Все тело саднило от холодного дождя, кожа на ступнях сморщилась. Ее взгляд упал на кружку с пряным вином, не допитую Джоджастином; она схватила ее и осушила одним глотком. После этого кружка со стуком вернулась на стол.
- Вы желаете позавтракать, миледи? - настороженно спросила Дженна.
В ее вопросе не слышалось обычной горечи.
- Нет, - холодно ответила Сабрина. - Сядь.
- Что?
- Сядь, - повторила она. - Я хочу с тобой поговорить. - Дженна смотрела на королеву, как ребенок - на рассердившуюся мать.
- Да? - еле слышно молвила она.
- Мне шестнадцать, - сказала Сабрина. - По-твоему, это слишком мало?
Дженна долго не могла вымолвить хоть слово, лоб ее морщился от напряжения.
- Миледи?
- Я спрашиваю, считаешь ли ты, что я слишком молода для Ричиуса, объяснила Сабрина. - Дело в этом? Или ты ненавидишь меня за то, что я аристократка, а ты - нет?
Дженна продолжала изумленно молчать.
- Скажи мне правду, - не отступала королева. - Я хочу знать, что ты на самом деле думаешь!
- Извините, миледи, - пролепетала Дженна, - я не хотела вас оскорбить.
- Конечно, хотела! Я знаю о твоих чувствах к Ричиусу, Дженна. Все в замке это знают. Так же, наверное, как все знают о моих проблемах с ним. Так?
Дженна медленно кивнула, и на секунду их глаза встретились - друг на друга смотрели не королева и кухарка, а две женщины. Сабрина почувствовала ком в горле.
- Будь все проклято! - застонала она, пряча лицо в мокрых складках рукавов. - Зачем меня сюда привезли? Я хочу домой! - Она удивилась, когда Дженна слегка тронула ее за плечо.
- Ты дома, - сказала она мягким, напевным голосом, словно обращалась к младшей сестре. - Тебе просто нужно время... Сабрина.
Сабрина поймала руку Дженны и крепко сжала ее, не думая о том, как безумно звучат ее слова.
- Будь мне подругой, - взмолилась она. - Мне так здесь одиноко, Дженна! Мне так страшно. Боже, я уже потеряла мужа! Мне нужна помощь.
- Тише, - проворковала Дженна, прижимая к себе голову Сабрины. - Ты не одна. Мы все твои друзья, правда! Прости, что я так дурно себя вела. Я была не права. Я не понимала.
- Конечно, - промолвила Сабрина, рыдая. - Я понимаю.
- Я сама его любила, - прошептала Дженна. - Мне было больно.
- Я понимаю. Понимаю.
Они замерли на какое-то время: обеим не хотелось ни говорить, ни отстраняться. Сабрина ощущала одновременно и стыд, и радость. Между нею и Ричиусом не было близости с того вечера в императорском саду, и теперь даже прикосновение Дженны было для нее подарком. Она вдруг почувствовала себя ребенком, который может всласть выплакаться в материнских объятиях.