- Тарн - просто искусник. Вы боитесь того, чего нет!
- Не слушай ее, Джаспин. Она любит нарцев, как ее отец. Отошли ее прочь!
Джаспин подошел к ней вплотную, и они уставились друг на друга - глаза в глаза, покрасневшие от слез и дыма. Лицо Дьяны окаменело. Она скорбела о смерти девочки, и сердце болело из-за того, что ее горе никому не нужно.
- Дядя, - молвила она ровным голосом, пытаясь сдержать гнев. - Не отсылайте меня.
Ей некуда было идти, и он прекрасно это знал. Она никогда не пойдет к Тарну. И в то же время умолять дядю она не могла. Не могла из-за ненависти, которую читала в его взгляде.
- Кое-кто собирается в Экл-Най, - сказал Джаспин. - Отправляйся с ними или возвращайся к Тарну. Мне все равно, что ты выберешь. В долине Дринг тебе нет места. Это земля Фориса. Мы - его люди. Отправляйся в Экл-Най. Иди с другими обожателями Нара.
- Но там же ничего нет! - с жаром возразила она. - Одни беженцы. Вы хотите, чтобы со мной стало то же?
Джаспин равнодушно пожал плечами.
- Мне все равно, что с тобой будет, Дьяна. Клянусь, ты такая же, как твой отец. В тебе нет почти ничего трийского.
Потом он повернулся к ней спиной и ушел, по-прежнему держа на руках свою дочку. Когда он исчез за людьми и дымом, Имок торжествующе осклабился: он смаковал победу, которой добивался с момента ее появления в деревне.
Дьяна провожала дядю взглядом, понимая, что он - последний родственник, которого она видит. Она осталась совсем одна. Девушка обхватила плечи руками и опустилась на землю, дав волю слезам.
3
В долине Дринг росли маки чудовищных размеров. За всю жизнь Ричиусу не приходилось видеть подобных цветов. Долина буквально утопала в них, крупных, роскошных, - оазис красоты после тоскливых траншей. В Арамуре тоже были маковые поля, но алые цветы его родины не могли сравниться с теми, что дарила здешняя земля. При виде белых и лиловых цветов он ощущал в себе нежность. Последние дни оказались просто чудесными.
Ричиус заправил перо за скрепы дневника. Он был рад вырваться на свободу из тесных траншей, ощутить на лице прикосновение капризных лучей люсел-лорского солнца. Не обращая внимания на бугристость горы у него за спиной, он улыбнулся солнцу. Его тепло было такое же приятное, ласковое, как прикосновение женских пальцев.
За горами никогда не говорили о красотах Люсел-Лора. Эти места, являвшиеся некой тайной, загадкой, следовало избегать. До того как попасть сюда, Ричиус даже ни разу не видел трийца. Но с самого раннего детства он слышал истории о белолицых вампирах и магах - быстрых как ветер и таких непонятных. Когда немного подрос и поумнел, он спросил отца про Люсел-Лор и трийцев. Дариус Вентран ответил с присущей ему категоричностью, что они порабощают своих женщин и еще более жестоки, чем нарские принцы.
- Как в Талистане? - спросил юный Ричиус. Этот вопрос очень встревожил отца. С того времени Ричиус немало слышал о трийцах. Они не были такими зверями, как их представляли в империи. Не были они и каннибалами. Даже дролы, несмотря на весь их фанатизм, иногда проявляли гуманность. Они не пытали своих пленных, как это делали нарцы из Черного Города, и не порабощали женщин в большей степени, нежели иные народы. В борделях Нара Ричиус встречал случаи пострашнее: там единственным источником дохода для обнищавшей женщины становилась торговля собственным телом.
Легкий ветерок пошевелил маки, и они защекотали подошвы босых ног. Принц по-детски захихикал и, смутившись, посмотрел в сторону Динадина и Люсилера, сидевших на траве; их разделяла игровая доска. Динадин пристально разглядывал причудливые деревянные фигуры, но веселый смех Ричиуса отвлек его, и он вопросительно поднял бровь.
- Счастлив?
- Да, - признался Ричиус. - Впервые за много дней.
Откуда-то из - глубины его существа поднялся зевок. Принц не стал его сдерживать и потянулся, словно кот. Яркое теплое солнце навевало дремоту, и мысли лениво переключились на сон. Он снова засмеялся: такая идея его позабавила. Со дня разорения деревни прошла почти неделя, и после возвращения они только спали и ели. Передышка, которую им обеспечил Гейл, пошла всем на пользу, а хорошая погода способствовала успешной охоте. Ни волки, ни воины не беспокоили нарцев, и каждый солдат, отправлявшийся за добычей, возвращался с жирной птицей или даже оленем, способными насытить отряд. Ричиус похлопал себя по животу. Ощущение тяжести доставляло удовольствие.
- Кто выигрывает? - поинтересовался он. Динадин вынул из лунки красный колышек и, покусывая его, рассматривал позицию фигур.
- А ты как думаешь? - ответил вопросом юноша. - Я в этой проклятой игре никогда не выигрываю. Он быстро поставил фигуру в новый паз. Люсилер застонал.
- Потому что ты не умеешь концентрироваться, - объяснил он, снимая фигуру с доски. Он сунул колышек под нос Динадину. - Красные фигуры - это твои пешки. А пешками прыгать нельзя.
Динадин вырвал фигуру из его рук.
- Ну ладно, - огрызнулся он и, даже не посмотрев на доску, сунул фигуру в другой паз. - Так лучше?
- Играй как следует, - молвил Люсилер, и от раздражения его акцент стал заметней, - или не играй вовсе.
- Это же просто игра, Люсилер!
Триец фыркнул и начал снимать фигуры с доски.
- Ты мог бы последовать примеру Эджи, парень, - сказал он. - Здесь проверяются стратегические способности и умение соображать. Благодаря такой игре иногда удается выжить.
- Мы неплохо выживаем и без трийской помощи, - заворчал Динадин. Ведь ты - единственный триец, который сражается на нашей стороне. Все остальные, по-моему, дролы.
- Если ты так считаешь, то ты - глупец, Динадин. - Люсилер встал. - Мы потеряли больше людей, чем все население вашей империи. Мы безвылазно сидим в этой долине, и ты решил, что это и есть война. Но я видел, как воины Кронина сражаются на севере. Я был в Таттераке и присутствовал при падении Фалиндара. - Он ткнул пальцем в Динадина. - А где был ты?
- Хватит, - оборвал его Ричиус. - Я хочу отдыхать, а не ссориться. Сядь, Люсилер.
Триец мгновение помедлил и опустился на траву, бормоча что-то себе под нос.
Ричиус повернулся к юноше:
- А тебе не следовало бы говорить подобные вещи, Динадин. Эдгард рассказывал мне о боях в Таттераке. Если хочешь увидеть, как трийцы сражаются за дэгога, то следует идти именно туда.