- Они - дролы. Что бы я о них ни думал, я знаю - они не лгут. Пожалуйста, Джильям, выполни этот последний приказ. Не надо им сопротивляться.
Воин мрачно улыбнулся.
- Ты просишь от нас невозможного, - молвил он. Но потом, под молчаливыми взглядами сотен печальных глаз, крепко обнял Люсилера. - Иди с Богом, друг мой.
- И ты.
Не успел Джильям разжать объятия, как раздался крик одного из стоявших на помосте солдат:
- Смотрите!
Из темноты к ним приближалась группа воинов. Они шли гордой походкой победителей, с факелами в руках. Люсилер с ходу насчитал пятерых - все в красных одеяниях, с жиктарами на изготовку. Они казались ничем не примечательными, за исключением воина, который шел в центре. Он возвышался над остальными, одежда его отличалась большей роскошью и была отделана золотом. На голове у него отсутствовала обычная для трийцев копна белых волос. В свете факелов и бледных лучах луны блестела голая кожа головы. Рядом с ним шли два белых волка. Не скованные цепью, звери шли с идеальной сдержанностью домашних псов. У Люсилера перехватило дыхание.
- Форис, - слетело имя с его губ.
Форис Волк, военачальник долины Дринг, остановился примерно в тридцати шагах от траншеи. Достаточно близко, чтобы пущенная оттуда стрела могла пронзить ему сердце. Он небрежно поднял руку. Этот жест вынудил его спутников замереть на месте.
- Люсилер из Фалиндара!
На фоне бури голос разнесся подобно грому.
Услышав свое имя, Люсилер вскинул голову. Не обращая внимания на мольбы и протянутые к нему руки, он вышел на помост и шагнул с него на вырубку навстречу Форису.
- Я - Люсилер! - громко объявил он.
На лице Фориса отразилось глубочайшее изумление.
- Удивительно, - молвил он. - Сколько я это наблюдаю, столько изумляюсь. Как это с тобой случилось, предатель? Как ты мог встать на сторону этих варваров, которые над нами насильничают?
Люсилер усмехнулся:
- Я пришел на твой суд, мясник. Твои слова лишены смысла, и я их не слышу.
Форис побагровел от ярости.
- Ты смеешь называть меня мясником? Ты, предатель своего народа?
- А ты - предатель своего дэгога, - парировал Люсилер. - Это ты принес разруху в нашу страну, а не я. Это ты предал монарший род Люсел-Лора.
- Дэгог - самый главный предатель, а те, кто следует за ним, - глупцы. Тарн покажет тебе истинное положение вещей.
- Ты - собачонка Тарна, Форис. Игрушка узурпатора. - Из какого-то тайного уголка сознания Люсилера вырвался отчаянный смех. - Покажи мне свой суд, собака. Я к нему готов. Но сделай милость - избавь меня от своей лжи.
Не в силах справиться с яростью, Форис бросился на Люсилера и отвесил ему мощную оплеуху. От удара триец зашатался, споткнулся и упал прямо в грязь. Он помотал гудящей головой и с трудом поднялся на ноги. Встав, он гневно посмотрел в бешеные глаза Фориса.
- Твой суд, военачальник! - спокойно произнес Люсилер. - И твое решение для этих людей.
- Я пощажу нарских собак, - процедил сквозь зубы Форис, - потому что обещал и потому что этого желает Тарн. Но ты предстанешь не перед моим судом, предатель. Судить будет он.
- Тогда веди меня, - сказал Люсилер. - Веди меня к этому Творцу Бури. Теперь, когда он победил, я рад буду умереть.
Форис усмехнулся.
- Он не Творец Бури, - поправил Волк Люсилера. - Он - миротворец. Но если ты проживешь достаточно долго, то увидишь, какую бурю он приносит.
9
Утро заглянуло в убогую комнатенку полоской света. Ричиус наблюдал, как она проходит сквозь мутное окно, освещает тучу висящих в воздухе пылинок и мягко ложится на белое неподвижное лицо женщины в его кровати. Свет не беспокоил ее. Она была погружена в усталый сон, охвативший ее после их соития. Лежа под одеялом, обнаженный и неподвижный, Ричиус старался не шевелиться, хотя проснулся почти час назад.
Ему хотелось, чтобы она поспала подольше после того, что он с ней сделал.
Он протянул руку и одним пальцем дотронулся до ее щеки. Она была прекрасна, красивее всех женщин, которых он когда-либо встречал, - и нарок, и триек. Но теперь она уже не была беспорочной. На лице ее еще оставался синяк - да что синяк! Его ей оставил Блэквуд Гейл, а не он. То, что сделал он сам, было гораздо подлее. Синяк на лице темнеет, опухает - а потом проходит. Просто неприятность, которую легко забыть. Но девственность, будучи отданной или отнятой, уже не возвращается.
Эти мысли не давали ему покоя. Бесполезно пытаться убедить себя в том, что он не отвечает за случившееся. Он не был настолько пьян. Единственное правдивое объяснение - похоть, и от этого ему было противно. Она трийка одна из тех, кого он поклялся защищать. И он ее предал. Он даже не помнил ее имени, хотя не сомневался, что хозяин гостиницы его называл. И теперь, когда жар страсти погас, все представлялось ему нелепостью. Он смутно помнил сладостное содрогание, а потом - болезненный укол раскаяния. Но он устал, так устал...
И она не протестовала. Он заплатил хозяину гостиницы за целую ночь с нею - и, похоже, она, как и он, испытывала невыразимую усталость. А теперь она спала, удивительно тихо и неподвижно. И, как ему хотелось надеяться, безмятежно.
- Мне так жаль, - прошептал он, проводя пальцем вокруг ее подбитого глаза, но не прикасаясь к коже. - Бедняжка.
Ричиус опустил руку. Заметил пятно на простыне.
"Наверное, она меня помнит, - решил он. - Иначе зачем бы она стала это терпеть? Она отплатила мне единственным, что могла дать. А я это взял, словно талистанский пес".
Он наклонился и легко прикоснулся губами к ее щеке. Ее глаза стремительно распахнулись. Секунду она лежала неподвижно, еще не до конца проснувшись и не понимая, где находится. А потом увидела его и жалкую комнату - и с криком вскочила, потянув за собой простыню, дабы прикрыть обнаженное тело. Забыв о собственной наготе, Ричиус бросился за ней.
- Подожди! - крикнул он.
Она не смотрела на него, лишь испуганно озиралась. Отыскав свое платье, подняла его с пола.
- Нет! - взмолился он, хватая ее за руку. - Пожалуйста...
Девушка вырвала руку. Уронив простыню, она метнулась к двери и только тогда поняла, что он закрыл выход. Она застыла неподвижно, глядя на него горящими глазами, и прижимала платье к груди, словно занавеску.
- Пожалуйста, - повторил Ричиус. - Я не сделаю тебе больно. Правда, больше не сделаю. Мне очень жаль, что так случилось. Но я могу тебе помочь. - Он ногой придвинул брюки к себе, присел на корточки и запустил пальцы в карман, откуда извлек несколько серебряных монет. Встал и протянул монетки ей. - Деньги.