— Слышишь? — весело спросил он.
Дьяна приостановилась.
— Вода?
— Ручей. Я нашел его недавно, когда обследовал местность вокруг замка. Он так прекрасен, что мне хотелось показать его тебе.
Дьяна досадливо прищурилась.
— И ради этого ты позвал меня сюда? Ричиус, нас могли увидеть…
— Дело не только в ручье, Дьяна. Мы уже близко. Я все тебе там объясню.
Через каких-нибудь десять шагов тропинка вывела их к ручью. Лента солнечного света дрожала в воде. Дьяна ахнула. Ричиус улыбнулся. Это место оказалось еще красивее, чем когда он увидел его в прошлый раз. Журчание ручейка ласкало слух. Около воды оказался большой валун, на котором можно было неплохо устроиться. Давным-давно кто-то вырезал на нем слово — Ричиус решил, что это имя. Он показал его Дьяне, и она засмеялась, когда прочла.
— Что тут написано?
— Тут написано «Наджир».
Дьяна захихикала и провела по буквам пальцем.
— Должно быть, ее сделали очень давно.
— Наверняка, — согласился Ричиус. — Не могу представить, чтобы она вырезала свое имя на камне сейчас. Она такая… — он пытался подобрать не слишком обидное слово, -… строгая.
— Ты ее не знаешь, Ричиус. Она не такая, как тебе кажется. Просто она совсем другая. Ты привык к женщинам Нара, а она — дролка. И не забывай: это Наджир помогала мне ухаживать за тобой.
— Я помню. И я ей благодарен. — Он вытер камень ладонью и предложил Дьяне сесть. — А теперь я хочу показать тебе еще кое-что.
Она опустилась на камень и вопросительно посмотрела ему в глаза.
— Что же?
— Вот это. — Он засунул руку за пазуху и показал Дьяне сборник. — Узнаешь эту книгу? Она принадлежит Прис.
— Ее книга стихов! — изумилась Дьяна. — Да, я помню. Как она к тебе попала?
Ричиус стал перелистывать страницы, пока не нашел нужное стихотворение, и протянул книгу Дьяне.
— Вот, прочти.
Она продекламировала стихотворение. Ее голос смолк, но взгляд задержался на строчках.
— Как она к тебе попала?
— Прис занесла ее ко мне в комнату, когда я отправился на беседу с Форисом. Вернувшись, я нашел книгу у себя на кровати. Форис захотел, чтобы я ее увидел.
— Боже! — испуганно воскликнула Дьяна. — Тогда он знает…
— Дьяна, не тревожься. — Ричиус взял ее за руку. — Я поговорил с ним об этом. Все хорошо. Ты не поверишь, что он мне сказал!
— А мне стоит это узнать?
— Определенно. Форису все про нас известно. Он знает, как мы друг к другу относимся. — Он заглянул в ее глаза, полные страха, и добавил: — Он хочет, чтобы мы были вместе.
Дьяна ошеломленно заморгала и отпрянула.
— Что?
— Поразительно, правда? — От возбуждения кровь его бурлила, как вода в ручье. — Это правда, Дьяна, клянусь тебе. Он сам сказал мне это вчера вечером. Он хочет, чтобы мы были вместе!
— Но почему? — Дьяна никак не могла опомниться от потрясения. — С чего ему говорить такое? Я ведь замужем!
— За Тарном, — объяснил Ричиус. — Но Форис считает, что Тарн погиб и нам тоже осталось немного. Он знает, что мы любим друг друга и хотим быть вместе. Назови это подарком, попыткой отблагодарить меня за помощь… Не знаю. Но ему хочется, чтобы в эти последние дни мы были счастливы. — Он опустился перед ней на колени. — Мы можем быть вместе, Дьяна!
Она покачала головой:
— Нет, не можем.
— Почему, Дьяна? От Тарна уже несколько месяцев не было вестей. Откуда ему вообще узнать, что между нами будет? Даже если он жив, Форис ничего ему не расскажет.
— Неужели ты обо всем забыл, Ричиус? Это важно. Ты как-то сказал мне, что Тарн велел тебе не преследовать меня. Благословения Фориса мало. Если Тарн жив, он узнает, что мы сотворили. Узнает — потому что он дрол и любит меня. Я рада, что нам больше не надо прятать от военачальника нашу любовь, но это ничего не меняет. Извини, но мы не можем быть вместе — так, как тебе этого хочется.
Ричиус пристально посмотрел на нее.
— Дьяна, мне нелегко это говорить, но, по-моему, Форис прав. Возможно, Тарн действительно мертв. — Он отодвинулся от нее и вздохнул. — У нас самих осталось не так много времени. Я хотел бы любить тебя хотя бы недолго, перед тем как умереть. И я знаю, тебе хотелось бы того же.
— Ты дал мне слово. Ты сказал, что не будешь рисковать жизнью Шани. Ты это помнишь?
— Дьяна…
— Помнишь? — Она прикоснулась к его щеке. Он кивнул. Он действительно помнил это обещание.
Дьяна печально ему улыбнулась.
— Не важно, кто знает о нашей любви, Ричиус. Пусть хоть весь мир об этом знает. Даже Тарну уже известны наши чувства. Он отправил меня с тобой, чтобы ты мог меня защитить. Он доверился тебе. И мне. Но он не должен думать, что мы с тобой стали любовниками. Нас могут предать не наши сердца, а наши поступки.
— Дьяна, Тарн скорее всего погиб…
— Скорее всего? — переспросила она. — Этого мне недостаточно, Ричиус. Ты не знаешь Тарна. Он не из тех, кто легко погибает. Я должна быть твердо уверена в том, что его нет, — только тогда я смогу быть с тобой. Иначе риск слишком велик.
— Это нестерпимо, Дьяна! Значит ли это, что я должен найти доказательства его смерти? И что мы никогда не будем вместе?
— Пока Тарн жив — да. Если только мы хотим, чтобы наша малышка была в безопасности. Мы…
Дьяна вдруг умолкла и затаила дыхание. Ее глаза остановились на чем-то у него за спиной. Ричиус мгновенно обернулся и посмотрел в направлении ее взгляда — на другой берег ручья.
— Дьяна, в чем дело?
— Среди тех деревьев, — прошептала она. — Я видела, как они двигались.
Ричиус инстинктивно потянулся за Джессикейном, но меча при нем не было. Он пристально всмотрелся в лес, стараясь разглядеть то, что видела Дьяна, однако ничего не заметил.
— Ты уверена? Я ничего там не вижу.
— Там кто-то есть. — Ее взгляд был прикован к лесу. — Мужчина. Он на меня смотрит.
Тут и Ричиус заметил его — проблеск белой кожи, едва слышный шелест листьев. Триец. Ричиус разглядел его серые глаза.
— Эй, ты! — крикнул он, выпрямляясь во весь рост. — Кто ты? Выходи и покажись!
Ветки не шевелились.
— Выходи! — снова потребовал Ричиус. — Или мне подойти?
Он не собирался идти в лес, но его повелительный голос возымел действие — мужчина шагнул вперед. Постепенно из зарослей появилось его лицо, узкое белое лицо, наполовину покрытое зеленой краской. Волосы тоже были зеленые, цвета молодой травы, а торс облачен в длинную синюю куртку, перетянутую золотистым кушаком. На спине у воина был жиктар, но, двигаясь вперед, он держал руки поднятыми, старательно демонстрируя свое миролюбие.
— Вентран, — произнес мужчина. — Мин воко Вентран.
— Ричиус, — вскрикнула Дьяна, — он говорит, что ищет тебя!
Это был тот самый мужчина, которого Ричиус встретил, подъезжая к Фалиндару, тот, кого Люсилер назвал гонцом Кронина. Ричиус попытался вспомнить его имя. Кажется, Хакан…
— Хакан, это ты?
Воин засиял улыбкой.
— Вентран! — воскликнул он и зашлепал через ручей прямо к ним, что-то возбужденно лопоча.
Оказавшись рядом, он низко поклонился Ричиусу и адресовал ему новый поток слов, которые остались непонятыми.
— Дьяна? — напомнил ей Ричиус о переводе.
— Его действительно зовут Хакан. Ты его знаешь, Ричиус?
— Скорее нет. Он встретил меня, когда я приехал в Фалиндар. Он из людей Кронина. Что он говорит, Дьяна? Кронин здесь?
— Да! — возликовала она. — Он действительно здесь, Ричиус. Кронин пришел к нам на помощь. И… с ним Люсилер!
45
«Призывать львов — значит говорить с богами».
Так сказал Карлаз. Это был дар, подобный тому, каким владел сам Тарн, и военачальник не мог объяснить свои действия более определенно. Или не хотел.
В дни выздоровления Тарн имел богатую пищу для размышлений. Запертый в жалкой лачуге, он не мог видеть своих искусников, коих к нему не допускали, и был лишен общества деревьев и зверей. Он являлся в некоем роде пленником своего беспомощного, искалеченного тела. Поскольку он был невероятно слаб, выздоровление шло очень медленно, и спустя неделю он начал тяготиться грузом своего одиночества. Для стоического народа Карлаза он по-прежнему оставался Творцом Бури, дролом. Даже опекавшая его женщина не хотела относиться к нему с теплотой. Ее звали Криина. И это было единственное, что он узнал. Криина кормила его, мыла по мере надобности, и всегда была рядом, чтобы откликнуться на его зов. Она помогла ему вернуть относительное здоровье, но при этом оставляла его наедине с мрачными мыслями.