Перечислив все замеченные им непорядки на монетных дворах, Нартов настаивал на том, чтобы его освободили от монетных дел, отпустили в Петербург для завершения важных работ. Он требовал, чтобы ему дали возможность закончить создание триумфального столба в честь побед русского оружия при Петре I.
Немалые задачи стояли перед ним не только как инженером, но и писателем и ученым. Он стремился закончить книгу о токарных и других станках, инструментах и изделиях. Кроме того, в Москве Нартов приступил к созданию еще одного — третьего по счету — литературного произведения. Это была книга о механическом оборудовании монетного производства: «К монетному делу книга, в которой имеет быть описание всем махинам и инструментам, с надписанием каждого звания махины и инструмента, и оным меры, и во что оные могут встать»[11].
Токарные резцы. По рукописной книге А. К. Нартова «Ясное зрелище машин».
Во время своего труда на промышленном производстве в Москве Нартов разработал стройную систему научных принципов создания и внедрения новых машин и механизмов.
Теперь он стремился поскорее возвратиться в Петербург, приступить к строительству машин в своей лаборатории, руководствуясь научными принципами.
Их было пять: 1. Изготовление точных чертежей. 2. Изготовление моделей для проверки. 3. Изготовление в натуре и испытание опытных конструкций для проверки и последующего внедрения в производство. 4. Использование научной лаборатории, как базы для решения задачи создания новых технических средств. 5. Непременное привлечение для участия в осуществлении изобретений опытных мастеров, знатоков производства — использование коллективного разума.
Третье столетие пошло с тех лет, когда Нартов разработал и ввел в практику эту систему научных принципов, а значение ее не только не уменьшается, но возрастает с каждым днем.
Нартов нашел в себе силы, чтобы выступить еще с одним начинанием, настолько важным, что, если бы оно было его единственным делом, и тогда бы заслужил он право на бессмертие.
Работая на монетных дворах, Нартов обратил внимание на то, что существует «неисправность веса», то есть нет точных единиц измерения веса, правильных гирь и взвешиваний. Как только он установил это положение, то немедленно составил чертежи правильных «весов и гирь», изобрел весы своей конструкции. Не ограничившись этим, он предложил целую систему мероприятий для того, чтобы перевести всю технику взвешиваний на научную основу. Стремясь, как и всегда, к «всегосударственной народной пользе», Нартов еще в 1733 году выдвинул и обосновал идею научного создания единого общегосударственного эталона веса.
Передовой инженер, ученый и мыслитель, он разработал научную систему для создания этого эталона. Употребляя современные понятия, мы можем сказать, что Нартов установил следующие основные принципы:
1. Глубокое историческое исследование всего хода предшествующего развития, приведшего к существующим мерам. 2. Экспериментальное исследование и последующее сопоставление существующих и нового решений. 3. Научная разработка в лабораторных условиях новых образцовых мер. 4. Научное хранение единого общегосударственного эталона, который должен тщательно сберегаться в государственном учреждении со всей документацией. Последняя должна объяснять, каким образом создан данный образец меры и почему он представляет общегосударственный эталон. 5. Создание научной системы измерения — международное дело. Она должна быть создана «по согласности с протчими европейскими государствами».
Как автор этих научных принципов, Нартов может считаться основоположником важнейшей для государства науки об измерениях — метрологии.
Андрей Константинович понимал, что создание общегосударственных эталонов может быть осуществлено только в его петербургской лаборатории, поэтому, преодолев все препоны, добился-таки права возвратиться в Петербург.
Столкновение с главой монетного дела в империи Головкиным закончилось не в пользу последнего отнюдь не потому, что Нартов выступил с научными теориями и принципами. Никто не обратил на них внимания. Дело обстояло много проще. Правительство признало, что множество непорядков и упущений в жизненно важном для него монетном производстве указано правильно. 21 января 1735 года императрица подписала указ, подтвердивший раскрытые Нартовым недостатки «в Москве на Монетных дворах».
Указ подтверждал, что Нартовым верно установлена неисправность весов и гирь, и предписал навести порядок во взвешиваниях, установить специальные контрольные весы, прекратить литье серебра в песок и осуществить другие мероприятия, предложенные Нартовым, а также взять на учет «безгласное серебро».
Во время работы на московских предприятиях Нартов проявил себя не только как замечательный инженер и ученый, но и как гуманист, человек большой души.
В мрачные годы бироновщины, когда безжалостно растаптывались национальная честь и достоинство, когда резко усилилась эксплуатация трудового народа, Нартов поднял голос в защиту русского рабочего. Он писал «вышнему начальству» о непосильном труде на монетных дворах, о том, что из-за отсталой техники на предприятиях невероятно трудно работать — «работные тягости нести весьма несносно» и рабочие пришли «в последнее убожество». А в те жестокие времена для этого требовалось немалое мужество.
Глава восьмая
ЛАБОРАТОРИЯ МЕХАНИЧЕСКИХ И ИНСТРУМЕНТАЛЬНЫХ НАУК
рошло десять лет после смерти Петра, пока Нартов добился хотя бы частичного осуществления своего проекта создания научного центра для развития технических знаний.
История первого в стране академического учреждения для развития технических наук начинается 25 апреля 1735 года.
В этот день придворный «лабораториум», которым ведал Нартов, был передан в Академию наук. Петровская токарня превратилась его усилиями в Лабораторию механических и инструментальных наук.
Нартов получил, наконец, возможность работать в основанной Петром I Академии наук, которая за короткий срок уже приобрела широкую известность. Здесь Л. Эйлер, Н. и Д. Бернулли, Я. Герман, Ж. Делиль и другие уже вели успешные работы в области математики, механики, физики, астрономии, географии, биологии и иных наук, выпускались первые в стране научные журналы, публиковались монографии. О Петербургской Академии в то время говорили за рубежом: «Там ученые мужи по всякой части и запас инструментов. Петр, сведущий сам в этих науках, умел собрать все, что для них необходимо».
Обстановка в Академии оказалась для Нартова, однако, неблагоприятной. Хозяевами Академии были люди, близкие к Бирону. «Главным командиром Академии» (президентом) стал с 1734 года земляк Бирона, курляндский немец, помещик из Ренгенгофа Иоганн-Альберт Корф. Всеми делами заправлял секретарь Академии Иоганн-Даниил Шумахер, родом из Кольмара в Эльзасе. Впоследствии Ломоносов справедливо скажет об этом многолетнем хозяине Академии и гонителе русских ученых: «в науках скуден».
Этот властолюбец и карьерист, чуждый науке, самовластно правил Академией почти тридцать пять лет. Тщетными были попытки академиков избавиться от его господства. Еще в 1729 году все академики подавали на имя Петра II просьбу убрать Шумахера, считая свое подчинение ему унизительным. Опытный придворный интриган очень ловко ликвидировал эту попытку, как и другие.
Особенно окрепла власть Шумахера при Бироне, которого он, несмотря на полное невежество последнего в науках, попытался в 1731 году превратить в протектора, то есть почетного президента Академии. Затея эта была, однако, настолько неприглядной, что даже в те годы не встретила поддержки у академиков. Еще бы! До этого протектором Академии наук был только Петр I.