Адмиралтейские работные люди и мастера выполнили гигантский труд.
Из 900 военных судов, которые построила вся Россия в первой четверти XVIII века, в Петербурге было сооружено 262, в том числе 23 крупных линейных корабля. Благодаря этому русский военно-морской флот стал одним из сильнейших в мире. На берегах Невы была основана Морская академия, а затем на самом исходе петровских дней и Академия наук.
Наряду с каторжно тяжелым трудом на верфях адмиралтейские мастеровые занимались постройкой своего жилья.
К 1712 году их руками на острове, образованном Невой и Мойкой и являющемся теперь центральной частью города, было создано десять слобод адмиралтейских мастеровых.
Таков был Санкт-Петербург той поры, когда его впервые увидел московский токарь.
Нартову пришлось стать свидетелем многих важнейших исторических событий тех лет.
Питомец московских токарей после переезда в Петербург в 1712 году стал одним из самых близких людей Петра I, любимым его механиком, который «учил государя точить».
В числе «ближних комнатных» людей царя были его секретарь Макаров с писцами Черкасовым и Замятиным, спальный служитель Полубояров, денщики, «непременные курьеры» Шемякин и Чеботаев. В этот узкий круг вошел и Нартов, взятый в петровскую «лабораторию к механическому искусству механиком».
Как и другие приближенные, Нартов докладывал царю «о приходящих особах», пропускал их в токарную мастерскую или в кабинет возле нее, где происходили приемы.
«В сих-то комнатах, — бесхитростно пишет Нартов, — производились все государственные тайности; в них оказываемо было монаршее милосердие и скрытое хозяйское наказание, которое никогда не обнаруживалось и вечному забвению было предаваемо. Я часто видел, как государь за вины знатных чинов людей дубиною здесь подчивал…»
Жесток и крут был хозяин Нартова. Умный и сильный человек, он принес много пользы для страны, но всегда был настоящим деспотом, не терпел никаких противоречий, за непослушание заставлял расплачиваться кровью.
В одном из так называемых «походных журналов»— дневников, в которые заносилось все, что делал царь, — сохранилась запись о том, как Петр I провел 26 февраля 1714 года: «Его величество был в Сенате, и в застенке пытали: дьяка, порутчика подьячего Ратмонова, також и Вяземского, еще Лосева. И кушал дома, и был на верфи, на сконпавейном дворе, у шубенахта и в токарне».
Петр I очень любил бывать в токарне. Записи в «походных журналах» неоднократно сообщают о том, что он «был в токарне во весь день». Здесь он часто и питался и ночевал.
Вплоть до смерти царя Нартов был свидетелем всего, что происходило в токарне. Здесь он встречался не только с Петром I, но и со всеми государственными деятелями того времени. В токарню часто приходил и «цесарь-князь» Ф. Ю. Ромодановский, «светлейший» А. Д. Меншиков, стоявший во главе Ближней канцелярии Н. М. Зотов, бывший учитель Петра в 1677–1680 годах, канцлер Г. И. Головкин, генерал-фельдцейхмейстер Я. В. Брюс, генерал-прокурор П. И. Ягужинский. Нартов лично знал и всех других «птенцов гнезда Петрова».
Бывали здесь и дипломаты, и полководцы, и флотские флагманы, и капитаны, архитекторы и строители кораблей, русские и иностранцы. Постоянным посетителем токарни был один из строителей Ладожского канала, Г. И. Скорняков-Писарев, автор первой русской книги по механике. Нартов видел, с каким уважением Петр I встречает людей передовой технической мысли, таких, как знаменитый кораблестроитель Ф. М. Скляев, занимавший на торжественных пирах «братнее место» по правую руку царя.
Выдающиеся люди были и в числе «ближних комнатных», с которыми повседневно общался Нартов. Среди них выделялся личный секретарь Петра I А. В. Макаров, который вел всю секретную переписку и оказывал значительное влияние на решение политических вопросов. Одним из денщиков был человек, сын которого стал впоследствии великим русским полководцем, — В. И. Суворов. В годы совместной службы с Нартовым он подготовил и издал в 1724 году перевод книги «Истинный способ укрепления городов» вместе со своим первым русским техническим словарем.
Работа в токарне помогла во многих отношениях. духовному росту петровского механика. Постоянные встречи с выдающимися людьми, присутствие при их беседах обогащали, давали многие знания. Особенно важным было повседневное общение и работа с Петром I, последовательно стремившимся развивать промышленность, технику и науку.
Петр I часто брал с собой Нартова в поездки на промышленные предприятия, где тот мог знакомиться с оборудованием, технологическими процессами. Это имело большое значение для последующей производственной деятельности Нартова. Царь и его механик бывали вместе в важнейшем арсенале — на Литейном дворе в Петербурге, где наблюдали за литьем пушек.
В те годы самыми близкими друзьями Нартова стали книги. В петровской токарне находилось немало русских и иностранных рукописных и печатных трактатов по технике, имелись и переводы. В «Достопамятных повествованиях» Нартов вспоминает о том, что он в годы работы в токарне познакомился со многими книгами по кораблестроению, военно-инженерному делу, артиллерии, архитектуре. Он читал здесь книги, «принадлежащие до устроения шлюзов, мельниц, фабрик и горных заводов».
В 1716 году Петр I сказал Нартову:
«Плюмиера любимое мое искусство точить уже переведено и Штурмова механика».
Речь шла о первой печатной книге по излюбленному Петром I токарному делу. Автором книги, впервые напечатанной в Лионе в 1701 году, был французский монах-францисканец Шарль Плюмье. На русский язык книгу перевели под названием «Художество токарное или делати в совершенство всякие работы точением».
История создания первого печатного труда по токарному делу не совсем обычна.
После окончания рукописи в 1700 году Плюмье направил ее из Франции в Рим. Здесь книгу прочитали и одобрили руководители Ордена францисканцев. «Сам» генерал, как именовался глава последнего, дал благословение на печатание.
Работа на токарных станках в те годы стала одним из самых модных увлечений в высших кругах общества. Изготавливались, разумеется, не детали машин, а художественные безделушки, всякие украшения. Францисканцы поспешили наложить свою руку на новую моду, выполняя требование католицизма использовать все для увлечения в его сети человеческих душ. В предисловии к книге было сказано: «Это сочинение годится для людей всяких состояний и профессий. Для церковных людей оно будет полезно для физических упражнений и чтоб разгонять скуку в их бенефициях; дворяне могут заниматься токарным искусством в зимние и дождливые дни в городе и в деревне в часы досуга. Одинокие люди, чтобы не скучать и иметь почтенное занятие».
Токарная мода захватила и первого дворянина России — царя Петра I. Ему нравилось вытачивать на станке самые замысловатые изделия. Нартов стал в этом деле сперва помощником, а в дальнейшем и учителем царя.
Знакомство с книгой Плюмье представляло известный интерес. Плюмье собрал в разных странах Западной Европы сведения о токарных станах и работе на них. В книге описывалось изготовление деталей станка, были показаны конструкции простого токарного станка, станка для фигурных работ, приспособления для нанесения штрихового рисунка на эксцентрично расположенной заготовке и для вытачивания шаров со сплошной поверхностью и с вырезанными на последней отверстиями. Плюмье писал также об инструментах, рассказывал о подготовке для точения дерева, об его окраске, сообщал и другие «некоторые секреты».
Книга францисканского монаха отличалась существенной особенностью. Она не звала вперед. Ее автор считал, что возможности станков ограниченны. Он категорически утверждал, что на токарном станке невозможно выточить сложные изображения, «нельзя выточить человеческого лица». Между тем в петровской токарне еще в первые годы работы в ней Нартова делали то, что францисканец считал невозможным. Здесь вытачивали на станках сложные изображения. В 1715 году Петр I наделил шведа Шлиппенбаха своим портретом, выточенным на токарно-копировальном медальерном станке.