— Откуда эти ягодки? Что делать с ними? — удивлялись обитатели Страны Нартов и отнесли чу десные лозы мудрой Сатаней. В это время возвратился домой Сосруко. Он был весел. Хмель пробудил в нем силу. Он сказал нартам:
— Из этих лоз боги изготовляют сано: я пил его сегодня на вершине Ошхамахо.
Сатаней была догадлива. Она положила чудесные лозы в бочонок, а крышку бочонка придавила абра-камнем.
Не прошло и года, как буйное сано сорвало крышку бочонка вместе с тяжелым абра-камнем. Нарты отведали то, что было в бочонке, и мир показался им прекрасным, а сами они стали веселыми и красноречивыми.
Так, с помощью Сосруко, научились нарты изготовлять божественное сано. Теперь уже не один человек, избранный богами, а все обитатели Страны Нартов вкушали чудный напиток, и каждый год они устраивали на земле санопитие, не нуждаясь в приглашении богов.
Как Сосруко появгился впервые на Хасе Нартов
Много сказов повторялось,
Распевалось много песен
В кузне Тлепша, и начало
Так звучало каждой песни:
"Хаса Нартов, Хаса Нартов…"
Потому что все напевы,
Потому что все сказанья
Родились на Хасе Нартов,
Начались на Хасе Нартов.
И Сосруко наш, окрепший
В кузне Тлепша, сильнорукий,
С упоением внимал им —
Песнопениям чудесным.
Шли на Хасе Нартов речи
О геройской сече грозной,
О путях непроходимых,
О конях неутомимых,
О набегах знаменитых,
О джигитах непоборных,
Об убитых великанах,
О туманах в высях горных,
О свирепых ураганах
В океанах беспредельных,
О смертельных метких стрелах,
О могучих, смелых людях,
Что за подвиг величавый
Песню славы заслужили.
Одного Сосруко хочет —
Хочет быть на Хасе Нартов,
Хочет выпить с ними вместе,
Гордой чести не роняя.
Хочет он, внимая сказам,
Сердце, разум, силу нартов,
Разум всей душой постигнуть
И достигнуть, силой мерясь,
Над храбрейшими победы
В день беседы богатырской.
"Матушка, — сказал Сосруко, —
Много ль видел я на свете?
А в расцвете сил я ныне.
Там, в долине; на рассвете,
Нарты собрались на Хасу.
Как же мне попасть на Хасу?
Надо ль мне притти с добычей,
Чтоб узнать обычай нартов,
Услыхать слова их здравиц?
Ты красавиц всех красивей,
Сыну ты скажи, голубка:
Как испить из кубка нартов?"
Сатаней улыбнулась:
"О Сосруко, о свет мой!
Вот ответ мой: пойду я
К нашим нартам на Хасу.
О тебе расскажу я,
Попрошу я, чтоб сын мой
Получил приглашенье.
Как решенье мне скажут:
"Пусть приедет Сосруко", —
Ты на пир отправляйся:
Снаряженье готово.
Только слово послушай:
Не бывал ты в сраженье,
И пиров не знавал ты,
А приводит к позору
Нарушенье приличий!
Есть обычай у нартов:
К ним на Хасу приходят,
Получив приглашенье!"
Отвечает Сосруко:
"Ты прости мою смелость,
Но прошу, сделай милость!"
Сатаней приоделась,
Сатаней нарядилась, —
Отправляется к нартам.
Приближается к нартам,—
Все дорогу дают ей,
Все встают ей навстречу,
Тонкой речью встречают —
Этой здравицей звонкой:
"Кто с красавицей нашей,
Кто с гуашей сравнится?
С полной чашей подходим
К Сатаней тонкобровой!
Ты — добро излучаешь,
Ты — сверкаешь поныне
Красотою девичьей,
Наш обычай блюдешь ты, —
Украшение пира,
Украшение мира!"
Величают гуашу
Нарты славною речью,
Отвечает гуаша
Им заздравною речью:
"Нарты, нарты, смелый род мой!
Пусть приход мой к вам не станет
Вашей горести началом,
Вашей гордости позором, —
В том клянусь я Тха-владыкой!
Я пришла с великой просьбой.
У меня джигит есть дома,
А зовут его Сосруко:
Это имя вам знакомо.
Званья нарта он достоин,
Он, как воин, верен слову, —
Совесть матери — порука.
Вы Сосруко пригласите,
Нарты добрые, на Хасу!
Если ж в этом приглашелье
Униженье вы найдете —
О почете не прошу я:
Пусть в конце стола садится!
Если ж это невозможно —
За спиной своей поставьте
И наставьте вы Сосруко
Всем обычаям старинным.
Если ж это невозможно —
Пусть он станет на пороге,
Ваши роги пусть наполнит,
Поглядит на ваши пляски.
Если ж это невозможно —
Пусть пасет он ваших альпов
На поляне многотравной.
Нарты, вот мое желанье,
Нарты, вот о чем прошу я!"
Услыхали нарты Хасы
Просьбу матери Сосруко,
Друг на друга поглядели,
Поглядели, помолчали.
Благородный нарт Нашепко
И Насрен Длиннобородый
Посмотрели на Тхамаду,
И по взгляду было видно,
Что в растерянности нарты,
Что молчанье будет долгим.
Тут взяла его досада,
И сказал Тхамада громко:
"Ну-ка, нарты, говорите,
Ибо на вопросы женщин
Должен сразу нарт ответить.
Ну-ка, нарты, попроворней:
Нам сидеть не подобает,
Если мать стоит пред нами!"
Горд убранством, встал Пануко
И сказал, раздутый чванством:
"Матерей мы уважаем,
Но богатырей на Хасу
Не зовем по просьбе женщин:
Так не принято у нартов!
Если приглашать мы будем
Всех, кого рожают бабы —
Славным нартам, храбрым людям
Места не найдем на Хасе!"
Кончил речь свою Пануко,—
Гогуаж вскочил нескладный,
И, злорадный, крикнул громко:
"Кто из нас, о нарты-братья,
С мощной ратью не сражался?
Не скакал на поле брани,
Не свершал деяний славных?
Кто в бою Сосруко видел?
Кто его меча и лука
Испытал, изведал силу?
Каждый здесь — великий воин,
Как же мы на Хасу пустим
Сосунка, что недостоин
И презрительного взгляда?"
Так он кончил, вопрошая, —
Грузный Пшая крикнул громко:
"Нам, потомкам предков честных,
Нарушать обычай нартов?
Приглашать на Хасу нартов
Всех безусых, всех безвестных?
Тот на Хасе быть достоин,
Кто мечом разрушил горы,
Кто познал просторы мира,
Кто прошел моря и сушу,
Закаляя душу в битвах!
А Сосруко ваш хваленый,
Говорят, ребенок малый:
Без привала он не может
Перейти через овражек!
Можем ли ему позволить
Наполнять для нартов роги,
Стоя на пороге, видеть
Наши лица, братья-нарты?
Сатаней, к чему сердиться?
Не должна ты брови хмурить!
Много пролили мы крови,
Закалили в битвах тело,
А Сосруко твой — ребенок,
В нем еще силенок мало,
Он еще, как тесто, мягок,—
Нет ему на Хасе места!"