ЗОЛОТОЕ ЯБЛОКО
То дерево у нартов каждый год
Один лишь раз в особый день цветет.
Плоды его от ночи до рассвета
Так быстро зреют, что не видят лета.
Три яблока растет на нем всего,
Три яблока, творящих волшебство.
Одно из них, как бы судьбу решая,
Прикосновеньем мертвых воскрешает.
Другое — это яблоко здоровья,
Его кладут больному в изголовье.
А третье — против голода и жажды.
В год яблоня цветет всего однажды.
Три яблока, что ночью созревали,
Вдруг на заре внезапно исчезали.
И, удивляясь этим похищеньям,
Два брата говорили с возмущеньем:
«Мы с далимоном злобным воевали
И золотое дерево отняли,
Домой вернулись с радостной победой,
Плодов же нам не довелось отведать.
Нам на ныхасе скажут: «Вы — скупцы».
Узнав, в чем дело, изрекут: «Глупцы».
Нас осмеют, героев молодых:
«Ус из-под носа пропадет у них,
Рот не удержит сладкого куска».
Так будут говорить о нас, пока
Мы не изловим дерзостного вора
И тем не смоем нашего позора».
Когда настало время яблок зрелых,
Ахсар и Ахсартаг забрали стрелы,
И, притворившись, что они заснули,
Под деревом легли, чтоб караулить.
Коней своих пастись пустили рядом,
Устроив похитителям засаду.
В полночный час, когда не ожидали,
Два юных нарта чудо увидали:
Сияние трех звезд их ослепило.
Вот три звезды от Уартдзафа-моря
Летят, блестя, сверкая на просторе,
Разбрасывая солнечные искры,
К трем яблокам румяным, золотистым.
И видят братья — это им не снится, —
Что в сад спустились сказочные птицы,
Глаза их изумрудами блестели.
Сначала юноши оцепенели,
Но вскоре поняли, в чем было дело,
Отточенные выпустили стрелы.
Но тотчас же исчезли птицы в небе,
Оплакивая свой печальный жребий.
Когда же братья сад весь обошли,
То от крыла перо они нашли
И яблоко с румянцем золотистым,
Что уронили огненные птицы.
Кровавый след указывал дорогу,
Они пошли, объятые тревогой.
И этот след привел двух нартов вскоре
К Восточному разгневанному морю,
И изумленный нартский взор обвел
Кипящий и бушующий котел.
Волна сменялась новою волною,
Огромною дивя величиною,
И пена белоснежная сверкала,
Окрашенная свежей струйкой алой.
Ахсар сказал: «Наш вор укрылся здесь,
Кровь хищной птицы подает нам весть.
Ты подожди, я ринусь в эту бездну,
Чтоб не гадать у моря бесполезно.
А через год на этом самом месте
Ты обо мне получишь тайно вести.
На пену взглянешь, что несет волна:
Коль будет пена, словно кровь, красна,
То, значит, мертв я; будет белой пена,
Считай меня живущим, несомненно.
Обета своего я не нарушу,
Коль буду жив, то возвращусь на сушу.
Коль будет в море бурное волненье,
То, значит, я в тяжелом положенье».
Заткнул за пояс он подол кольчуги,
С утеса спрыгнул, думая о друге,
И опустился на морское дно.
Решенье было у него одно.
Нашел он дом, что был других светлей,
Остановился у его дверей,
И двери золотые сотрясая,
Он громогласно призывал хозяев:
«Хозяева, зову вас, дорогие!
Откройте ваши двери золотые».
Старуха тотчас перед ним предстала.
«О солнышко, — она ему сказала, —
Приюта не лишат тебя друзья.
Путь долгий, видно, утомил тебя.
Ты, солнышко, давно уже в дороге?
Входи скорей, не стой же на пороге».
У очага пришельца усадила,
И для него дубовый стол накрыла,
И угощений выставила много,
Вручила дружелюбно чашу с ронгом.
Сама же голову вдруг опустила
И свой очаг слезами оросила.
Ахсар спросил, волнуясь и скорбя:
«Скажи мне, кто обидеть мог тебя?»
«Как мне не плакать, коль мой дом затих,
Коль нет со мною сыновей моих?
Их прежде было семеро со мной,
Теперь одна я год уже седьмой.
Ушли они в поход и вот с тех пор
Не возвращались на морской простор.
Коль были б сыновья мои со мной,
Ты стал бы побратимом их, родной».
Но в этот миг из горницы второй
К ним долетел нежданно стон глухой.
Взволнованный Ахсар спросил невольно:
«Чей это стон и кто здесь тяжко болен?»
Еще сильней заплакала старуха,
Слова несчастной прозвучали глухо:
«Услышал стон ты дочери моей.
Там, далеко, за тридевять земель
Есть дерево с плодами золотыми,
Носящее неведомое имя.
Раз в год оно цветами зацветает,
И в ночь одну плоды те созревают.