Вскинул голову и, оскалившись, толкнул шаткую дверь.
Озерова увидел сразу, выцепил скорченную фигуру в грязном полумраке. Несколько уверенных шагов, и Макс уже стоял перед ним, смотрел сверху вниз, еле сдерживаясь, чтобы не ударить. Со связанными и беспомощными не дрался. Это подло, не в его стиле. Даже если дело касается злейшего врага. Принципы превыше всего.
— Посмотри на меня! — выплюнул сквозь сжатые зубы.
Голова Змея дёрнулась, протяжный стон слетел с разбитых губ.
— Кто ты? — выцветшие бледно-голубые глаза блеснули стальным холодом. Слабое узнавание мелькнуло и тут же погасло. Не узнал. — Чего ты хочешь?
— Справедливости, — горько ответил Макс.
Выхватив из-за пояса ствол, прижал дулом к виску жертвы. Привычное, проделанное сотни раз движение, в этот раз вышло рваным, неуверенным. Его будто выбросило в прошлое, вернуло на годы назад, когда впервые в жизни взял в руки пистолет...
— В чём дело? — скрипучий голос Осипова пробился сквозь туман, выдернул из прожорливого болота. — Если вытащил оружие, используй его! Чего медлишь?!
Пленник в подтверждение своих слов подался вперёд. Так, чтобы под прицелом оказался центр высокого, испещренного мелкими морщинами, лба.
— Не так быстро, Змей. Умереть ты всегда успеешь. Это я тебе гарантирую. Прежде, ответь на мой вопрос: «Неужели ты, действительно, не узнаешь меня?». Приглядись хорошенько...
Говорил, а у самого сердце так и рвалось из груди.
«Убей! — пульсировало в висках. — Сожги, чтобы ничего кроме пепла не осталось. Чтобы даже хоронить было нечего. Отплати той же монетой!»
— Ты?! — вдруг воскликнул он. Змей вспомнил его. Признал. После стольких лет... — Макс?! Сын Саши Соколова?! Это правда ты? Но... почему? Что я тебе сделал?
— Что ты сделал?! — зарычал медведем и бросился на врага. Схватил за лацканы окровавленной рубашки, дёрнул на себя. Лицом к лицу. — Ты спрашиваешь у меня, что ты сделал?!
Макса вырубило. Напрочь вырвало из реальности. Он больше не контролировал себя. Толкнул прикованного к стулу Озерова на пол и начал душить. Сжимал шею старика до тех пор, пока лицо его не стало полностью бордовым. Отпустил, когда стеклянные глаза уже начали закрываться.
— За то, что ты сделал с моей семьёй, ты не заслуживаешь даже смерти... Я бы мог скормить тебя собакам или взорвать к чёртовой матери вместе с этим сараем, но я не ты, Озеров! Слышишь меня?! Я не действую исподтишка! — прицелился в грудную клетку, аккуратно в область сердца. — За что ты убил моего отца?
Тишина.
— В последний раз тебя спрашиваю! — отшвырнул ногой обломки стула. — За что ты убил моего отца?!
— Ты ошибаешься, — захрипел тот. — Мы с твоим отцом были друзьями... Зачем мне его убивать?
— Вре-е-ешь! Я потратил двадцать лет, чтобы избавиться от всех, кто был причастен к этой истории. Я уничтожил каждого, кого ты подкупил и вышел на тебя. Мне известно, что ты угрожал моему отцу, грозился убить его. Я знаю всё, что произошло между вами за день до катастрофы!
— Ты ошибаешься, — горько ответил он. — Кто-то специально повёл тебя ложной дорогой. Я бы никогда не сделал этого... Но ты мне не веришь, — он хитро усмехнулся. — Однажды ты поймёшь это и пожалеешь...
Громкий хлопок положил конец всему.
Макс не стал его слушать. Не позволил Змею манипулировать собой. Он прекрасно знал, на что способен Савелий Артемьевич Озеров ради спасения собственной шкуры. Его отец однажды уже совершил ошибку, проверив словам Змея. Сокол не стал.
— В одном ты несомненно прав, — прошептал, растирая онемевшую конечность. — Я не верю ни единому твоему слову!
Глава 14. Сердце обиженной женщины
А жестокости нас научили те,
кого мы до безумия любили...
Софья снова ждала его.
Она всегда его ждала. Несмотря ни на что в любое время дня и ночи. Ждала, как верный пёс ждёт возвращения любимого хозяина...
Сколько это уже продолжалось? Соня и забыла, когда перестала быть человеком и потеряла себя, свою душу...
Для Макса она была лишь развлечением, доступной игрушкой, которая никуда не уйдёт, не предаст... никогда не скажет «нет».
Временами её саму пугала эта слепая преданность. Изводила, доводила до слёз, убивала... Подобно сильнодействующему яду, это чувство проникло в кровь и медленно уничтожало её, выжигало изнутри, превращая в пыль... Она сгорала. Плавилась словно тонкая восковая свеча, которая знает, что умрёт, но не перестаёт светить до тех пор, пока не исчезнет...