Именно это происходило с ним в данный момент. Воображение снова пустилось в свободное плавание, оставив телу довольствоваться тем, что имеется.
Жестом подозвав к себе Алю, велел ждать в привате.
Когда чувства выходят из-под контроля, на помощь всегда приходит животная похоть. Именно животная, потому что страсть — это тоже из зоны личного, запрещённого в их мире. Что не позволено им. Слишком большая роскошь. Её нельзя продать или купить. Её невозможно изобразить.
Похоть — другое дело. Нагнул, вставил, разрядился, забыл.
Всё.
Голова здесь не работает. Чувства надёжно спрятаны.
Ничего лишнего. Ничего ненужного.
А потом — снова работать. Вкалывать как заведённый, прогрызая себе путь к победе. Каждый проклятый день, пока постоянное напряжение не подкосит окончательно. В случае с Максом это происходило постоянно, принимая во внимание высоты, которых он достиг.
В тридцать пять лет криминальными авторитетами просто так не становятся. Он стал. Как? Это уже другой вопрос. Ответ на который можно было прочитать, заглянув ему в глаза.
Двое суток... Уже через сорок восемь часов Змей будет в его руках. И тогда всё закончится... Кровь уже бурлила, а воздух вокруг искрился в предвкушении долгожданной расплаты.
«Избавлюсь от врага, и отойду от дел», — мелькнула шальная мысль.
Кто его знает? Может, и правда, пора?
Глава 6. Утро жениха
В высокие окна пентхауса лился яркий солнечный свет, освещая просторную гостиную холостяцкой берлоги Артура. С углового, обитого белой кожей, дивана открывался потрясающий вид на златоглавую столицу. Вдали, практически с высоты птичьего полёта краснели стены Кремля и виднелись маленькие, размером с детские игрушки, автомобили.
Со второго этажа квартиры доносились приглушённые стоны жениха, а, неутихающая ни на миг, вибрация мобильного телефона с похвальным старанием сверлила спящий мозг. Поморщившись от неприятных ощущений, Макс принял сидячее положение и сразу же вскочил на ноги.
Стрелки наручных часов показывали половину девятого, в памяти эхом звучали проклятия и смачные ругательства друга по поводу предстоящего бракосочетания. Прошлая ночь пронеслась перед мысленным взором чередой разноцветных вспышек, вызвав на тонких губах саркастическую ухмылку.
Мальчишник в «Phenix’е» удался на славу. Под зажигательную клубную музыку Епремян отжигал до самого утра, угощая всех желающих элитной выпивкой, курил кальян с лёгкой примесью «веселья» и то и дело учил старшего товарища жизни. Вдоволь насладившись услугами лучших сотрудниц, два часа назад с трудом был доставлен домой и благополучно завалился спать на огромную двухспальную кровать.
Подхватив свою футболку со спинки стула, мужчина оделся и уже собирался идти за горе-женихом, как в коридоре показалось изумленное лицо Марии Владимировны.
— Максим Александрович, — промямлила домработница, и нервно поправила край белоснежного передника. Она опасалась Сокола, хоть и не знала, кто он такой на самом деле. Наверное, стань ей известно, что перед ней не просто один из дружков Артура, а самый что ни на есть глава целого клана, Хищник без души и сердца, сбежала бы, не оглядываясь. — Доброе утро... Кофе?
— Лучше что-нибудь от похмелья, — кивком указал на лестницу. — Будем возвращать его к жизни.
С каждым шагом, приближающим его к хозяйской спальне, звуки извергаемых рвотных масс становились всё громче, а запах перегара — ощутимее. В перевёрнутой верх дном комнате будто невидимая завеса стояла, из приоткрытой двери ванной долетали обрывки витиеватых греческих ругательств.
Вскоре на пороге возник и сам виновник торжества, собственной персоной. Растрёпанный, в одних трусах и перекошенной физиономией грязно-серого цвета Артур походил на попавшего под трамвай бомжа, но никак не на единственного наследника одной из самых влиятельных семейств в стране.
— Скажешь хоть слово, убью, — прохрипел он, тяжело вздохнув. — И без твоих комментариев паршиво. Состояние такое, что сдохнуть хочется.
— Оно и видно, — пожал плечами и, подняв с пола измятую, всю в следах от алой помады, рубашку, бросил другу в лицо. — Ты случаем не забыл, что через два часа должен быть в доме своей невесты? — вопросительно изогнул густую светлую бровь и жестом велел Марии Владимировне поставить поднос на стол. — И что будет, если ты хоть на минуту опоздаешь?
— Если бы, — недовольно буркнул Епремян и прошлёпал босыми ногами к журнальному столику, где его ждал холодный рассол, и с жадностью осушил весь стакан. — Стоит хоть немного забыться, как перед глазами лицо Очкарика встаёт... Неприятное зрелище, скажу я тебе.