Выпустив меня из объятий, мой самозваный жених, сославшись на занятость, почти сразу ушел, а я так и осталась стоять посреди гостиной с ошалелым выражением лица.
— Поздравляю, — сказала мама как-то растерянно. — В некоторых отношениях Люциус — даже лучшая партия, чем Рабастан. Твой новый жених намного богаче и, прямо скажем, красивее прежнего. Конечно, Малфои всегда были торгашами, но, как-никак, их все же признали высокородными…
Настало время обеда, и мы отправились в столовую. Мама продолжала сравнивать достоинства и недостатки моих женихов, а я пыталась понять, что за игру ведет Люциус Малфой. Вряд ли он намерен мне отомстить, ведь ничего плохого я своему самозваному жениху не сделала. Значит, Люциус ведет какую-то игру, в которой решил зачем-то использовать меня. Разумеется, жениться на мне он не собирается, но это неважно. Возможно, если я помогу Малфою сейчас, это упростит наши дальнейшие контакты…
Я собиралась написать своему самозваному жениху, чтобы предложить встретиться на нейтральной территории, но он опередил меня. В самом конце обеда большой филин доставил мне письмо, в котором мистер Люциус Малфой приглашал меня провести завтрашний вечер в «Альгамбре» — самом модном ресторане сезона. Я, разумеется, согласилась, поскольку это предложение полностью соответствовало моим планам.
Игры играми, но, собираясь в «Альгамбру», я долго раздумывала над своим нарядом и в конце концов выбрала сильно декольтированную шелковую светло-зеленую мантию, которая очень мне шла. К ней я надела немногие принадлежавшие нашей семье фамильные драгоценности (увы, самые дорогие и красивые украшения вместе с Блэквудом перешли к мерзкому кузену Сириусу).
Выйдя из кареты у дверей «Альгамбры», я увидела Люциуса, поджидавшего меня у дверей, и с трудом сдержала смех. Малфой, как нарочно, нарядился в украшенную кружевами светло-розовую мантию, которая к тому же совершенно ему не шла. Я понимала, что вместе мы будем очень напоминать невероятно уродливый торт, но отступать было некуда.
Люциус поцеловал мне руку и повел к заказанному столику. Когда мы сели и сделали заказ официанту, в воздух поднялись струи фонтана, надежно укрывшие наш столик от посторонних глаз. Взмывающая со всех сторон ввысь заговоренная вода, разумеется, не задевала нас ни единой каплей.
— А теперь объясните мне, мистер Малфой, — сказала я, убедившись, что нас никто не видит и не слышит, — зачем вам понадобилась эта нелепая игра в помолвку?
— Мисс Блэк, — сладко улыбнулся он, — поверьте, ваши подозрения абсолютно не соответствуют действительности! Да, мои действия были несколько… поспешными и необычными, но мною двигали лишь чувства, которые я испытываю к вам со времени нашей встречи в доме Берков!
Если бы мне было шестнадцать лет, то я, возможно, и поверила бы Люциусу Малфою; впрочем, не исключено, что и тогда меня насторожил бы его приторный тон. Но мне уже исполнилось двадцать два, я кое-что знала о жизни и людях и видела, что сейчас со мной говорит совсем не тот человек, с которым я танцевала у Берков.
— Мистер Малфой, — я старалась не сорваться на крик, — мне больно и неприятно слышать вас! Я ничего плохого вам не сделала, зачем вы обижаете меня?!
— Мисс Блэк, — он все так же лучился самодовольством, — мне горько видеть ваше недоверие! Что я могу сделать, чтобы переубедить вас?
— Сказать правду. Я знаю, вы меня не любите. Денег у нас почти нет, как и связей в Министерстве, — во всяком случае, таких, которые вам необходимы для бизнеса. Объясните, что вам от меня нужно?
— Нарцисса, дорогая…
Этого я уже терпеть не собиралась.
Я встала из-за стола и шагнула прямо в фонтан. Падающая вода, почувствовав мое приближение, разумеется, расступилась. Я оказалась в зале ресторана и направилась к выходу.
— Нарцисса, подожди!
Люциус бросился за мной. Я ускорила шаг, но мой самозваный жених догнал меня, обнял за плечи и развернул к себе. Устраивать скандал в присутствии официантов я не хотела и молча ждала, что Малфой скажет или сделает. К моему изумлению, он опустился на колени и заговорил нараспев:
— Нарцисса, дорогая, прости мою грубость! Я не хотел тебя обидеть! Возможно, это, — Люциус достал из кармана мантии маленькую коробочку и открыл ее, — послужит хотя бы небольшим утешением…
В коробке находилось кольцо с самым большим и вульгарным бриллиантом, который я когда-либо видела. Мой самозваный жених надел мне кольцо на палец и сладко улыбнулся.
Вдруг с разных сторон послышалось щелканье; меня ослепили вспышки яркого света, разогнавшие полутьму ресторана. Оглянувшись, я увидела человек десять фотографов, остервенело щелкавших своими камерами.
Малфой улыбнулся особенно сладко, но при этом немного злорадно. Я вдруг все поняла — и задохнулась от гнева, стыда и отвращения.
Несколько раз — и когда мы жили в Блэквуде, и после переезда в Кэрфри — к нам обращались журналисты бульварных изданий с просьбой разрешить сфотографировать интерьеры наших домов и опубликовать снимки в своих газетах и журналах. За это предлагали довольно приличные деньги (а еще большие суммы обещали заплатить нам за разрешение пропустить фотографов на балы и приемы), но родители, разумеется, отказывались: Блэки собой не торгуют!
А Малфои, стало быть, торгуют не только собой, но и своими знакомыми… Ведь не случайно же «Волшебное зеркало» печатало фотографии Люциуса со всеми его невестами, лучившимися от счастья и гордости! Бедные девочки наверняка не подозревали, что их жених вовсе не собирался вступать с ними в брак, а разыгрывал перед журналистами спектакль ради денег. Разумеется, помолвка торгаша Малфоя с высокородной мисс Блэк, семья которой всегда помнила о фамильной чести, — это гораздо большая сенсация, чем тысяча первое предложение руки и сердца, сделанное презренным обманщиком дочери нувориша или забывшей о достоинстве девице невысокородной фамилии. А бОльшая сенсация и стоит намного дороже…
Мне стало до ужаса тошно и противно; я впервые захотела ударить человека, вцепиться ему в волосы, выцарапать глаза… И я очень хорошо помню, что меня тогда остановило: я подумала о десятках людей, которые работали без выходных и праздников, помогая создать совершенно новый завод тому, кто сейчас стоял передо мной.
Малфой, кажется, что-то заподозрил, потому что быстро поднялся на ноги и впился своими губами в мои, не давая мне сказать ни слова. Это был второй поцелуй в моей жизни.
Закончив целовать меня, Люциус обнял меня за плечи и повел обратно к нашему столику. Поддерживая игру, я сладко улыбалась, но, когда мы устроились за столом, на котором официанты уже успели расставить заказанную нами еду, и фонтан снова скрыл нас от посторонних глаз, я перестала строить из себя идиотку и сказала, чувствуя отчаянную усталость:
— Ох, какая же вы сволочь, мистер Малфой! Какая же вы сволочь!
— Что вы хотите этим сказать, мисс Блэк?
Он уже успел взять нож и вилку и начать трапезу, но, когда я заговорила, отвлекся от своей тарелки и внимательно взглянул на меня. Я чуть не вскрикнула от неожиданности: сейчас на меня смотрел именно тот человек, с которым я танцевала у Берков.
— Неужели вам не понравилось мое признание в любви? — спросил он, слегка улыбаясь. — Ведь все было так романтично!
— Перестаньте придуриваться! — рявкнула я в лучших традициях тети Вальбурги. — Неужели вы думаете, я не понимаю, что весь этот спектакль вы устроили для фотографов?! Надеюсь, они заплатили вам достаточно много за прилюдное оскорбление высокородной барышни Блэк?!
Некоторое время Люциус внимательно наблюдал за мной, обдумывая свои дальнейшие действия, а потом хмыкнул:
— Я получил от них меньше, чем мне хотелось бы, но довольно приличную сумму! Поверьте, мисс Блэк, я вовсе не намеревался вас оскорблять! Я устроил эту аферу, потому что мой завод отчаянно нуждается в деньгах!
— Да неужели?! — хмыкнула я. — А предыдущие помолвки вы устраивали, чтобы осчастливить своих невест?!