Дома меня поджидала мама, донельзя взволнованная:
— Нарцисса, это правда?! Люциус подарил тебе кольцо?!
— Нет, это неправда, — ответила я, чувствуя себя очень усталой и поражаясь тому, как быстро мама узнавала все новости. — Мы с Люциусом на пари решили разыграть влюбленных, а на самом деле между нами нет никаких чувств!
— Но… как же так?! — мама побледнела и схватилась за сердце. — Что скажет Басти?!
— Он все знает и не возражает. Да и вообще Басти мне уже не жених… Извини, мама, я спать хочу…
День, наступивший после разговора с Люциусом в «Альгамбре», оказался очень хлопотным для всех, кто был причастен к подготовке нашей сделки. Малфой вместе со своим юристом в фабричном офисе работал над текстом соглашения о продаже части акций. Наш семейный адвокат мэтр Бернс занимался тем же самым в своей конторе.
А для меня этот день начался со сражения с родителями. Они долго и упорно пытались уговорить меня отказаться от покупки сомнительных акций новой фабрики, а я так же упрямо возражала и пыталась убедить отца и маму в своей правоте. Боюсь, мне это так и не удалось, но мнение родителей ничего не меняло. Деньги бабушки и дедушки Розье принадлежали только мне, я была совершеннолетней и имела полное право ими распоряжаться.
Незадолго до обеда я решила навестить мэтра Бернса — и вернулась домой только после полуночи. Сначала он зачитал мне свой вариант соглашения о покупке акций и ответил на мои вопросы. Затем Люциус и его юрист прислали нам свою версию текста документов, и мы с мэтром Бернсом до хрипоты обсуждали, почему Малфой использовал иные формулировки, чем мы, и соответствует ли предложенный им вариант моим интересам. Потом мы отправили наши замечания и возражения Люциусу, через час пришел его ответ… Спать я отправилась только по настоятельному требованию мэтра Бернса. Он заявил, что будущая совладелица фабрики должна во время совершения сделки выглядеть благополучной и полной сил, и возразить мне было нечего. А сам адвокат, по-моему, работал с текстом соглашения еще очень долго…
Подписание документов о продаже акций должно было состояться в офисе мэтра Бернса. Как мы и договорились накануне, я пришла в контору за час до назначенного времени, чтобы еще раз обсудить наши действия во время разговора с Люциусом и его юристом. Повторяя мне свои напутствия, мэтр Бернс выглядел спокойным и решительным, но мне казалось, что он все же волнуется. А я боялась так, что колени подгибались от страха. Я не питала иллюзий относительно Люциуса Малфоя и была уверена, что ради своей фабрики он готов на все и непременно обманет меня, если я предоставлю для этого хоть малейшую возможность. Я не сомневалась в честности мэтра Бернса: он служил нашей семье много лет и зарекомендовал себя безукоризненно порядочным человеком и настоящим профессионалом. Вот только опыта в покупке и продаже акций нашему адвокату явно не хватало. А мне было известно об этом еще меньше, чем мэтру Бернсу: теоретические знания никогда не заменят практического опыта. Зато Люциус знал об акциях гораздо больше, чем наш адвокат и я, вместе взятые, и не погнушался бы воспользоваться своими знаниями для спасения фабрики.
Но и отказаться от сделки я не могла и не желала. Люди, сумевшие придумать то, что раньше никому не приходило в голову, вызывали у меня восхищение, и я очень хотела им помочь. Кроме того, эта сделка могла стать очень выгодной: владельцы предприятий только в самых крайних случаях соглашаются продать такое большое количество акций, которое Люциус уступал мне. И если наше соглашение окажется честным, а фабрика заработает и начнет приносить доход, то ее акции будут очень прибыльными. Но и риск велик: Люциус мог ошибиться в своих расчетах и разориться или попытаться обмануть меня…
Мои тревожные размышления были прерваны самым прозаическим образом: за пять минут до назначенного времени встречи во входную дверь конторы позвонили. Я, к собственному изумлению, немедленно начала лучезарно улыбаться — сказалась мамина школа.
Вскоре секретарь мэтра Бернса ввел в комнату худого как палка человека с унылым лицом. Оглянувшись, он грустно произнес:
— Прошу извинить моего клиента, он прибудет буквально через пару минут — задержался в цеху.
Но время шло, а Малфой не появлялся. Лишь десять минут спустя после назначенного времени встречи в камине замерцало зеленое пламя, и из него в комнату шагнул Люциус, одетый в строгую черную мантию. Длинные волосы были связаны в хвост — такую прическу я у него раньше никогда не видела. Оглядев нас, Малфой пробормотал:
— Прошу меня извинить, там у ребят возникли кое-какие идеи. Есть шанс запустить фабрику на пару дней раньше, нужно было проверить…
Люциус вздрогнул, потер виски и выпрямился. На его лице появилось строгое и отстраненное выражение. После недолгой паузы Малфой произнес официальным тоном, четко выговаривая слова:
— Мисс Блэк, мэтр Бернс, мэтр Тупинс, доброе утро! Прошу простить мое опоздание; мне, право же, очень неудобно вас подводить… Итак, давайте приступим к делу. Мэтр Тупинс, бумаги у вас? Я на всякий случай прихватил дополнительный комплект всех документов…
Юристы обменялись пергаментными свитками, и мы начали их изучать. Я с головой погрузилась в чтение бумаг, от правильности составления которых зависело мое благосостояние, но почему-то время от времени взглядывала на Люциуса, внимательно изучавшего документы, сидя в кресле напротив меня. Он закусил губу, на его лбу появилась тонкая морщинка. Сначала я не понимала, что кажется мне странным в облике кумира половины барышень на выданье, а потом догадалась — и поразилась своей прежней глупости. Сидящий напротив меня человек устал — смертельно, нечеловечески устал, и причиной его усталости была не только тревога за фабрику, но и физическое утомление. Сосредоточившись, я вспомнила, что и на встрече в «Альгамбре» глаза моего самозваного жениха выглядели покрасневшими и были окружены сетью морщинок, но тогда я не придала этому значения. Все-таки одежда и манера поведения сильно влияют на наше впечатление о человеке! Я задумалась, уж не потому ли Малфой так кошмарно одевается и нагло себя ведет, что хочет скрыть от людей свое истинное настроение… Но я быстро опомнилась, выбросила из головы несвоевременные мысли и продолжила изучать бумаги. Лишь намного позже я узнала, что Люциус действительно не умел правильно одеваться и не понимал, почему те или иные вещи нельзя носить вместе…
А в тот сумасшедший день дела шли своим чередом. Когда изучение документов было закончено, Малфой задал мэтру Бернсу и мне несколько вопросов о них. Несмотря на усталость, голос моего самозваного жениха звучал твердо и решительно, а глаза смотрели уверенно. К счастью, к вопросам, которые задал Люциус, мы с мэтром Бернсом были готовы.
Затем мы задали несколько вопросов нашим гостям, и на все из них ответил Малфой — мэтр Тупинс лишь согласно кивал головой.
Наконец все неточности разъяснились, и на всех документах были поставлены необходимые подписи. Я написала в банк «Гринготтс» письмо с просьбой перевести деньги с моего счета на счет Люциуса.
Извещения из банка мы получили скорее, чем можно было ожидать. В письме, адресованном мне, гоблины сообщили, что мое требование выполнено. В послании, отправленном Малфою, банкиры извещали, что полученные им деньги уже переведены на заранее названный счет. Это означало, что долг таинственному и безжалостному кредитору уплачен в срок, и банкротство больше не угрожает новой фабрике.
Люциус поднялся с кресла и торжественно вручил мне небольшую стопку акций, напечатанных на розовой бумаге с зеленой каймой, — теперь они стали моей собственностью. Я по-прежнему не могла влиять на действия главного акционера фабрики, но любая из принадлежавших мне ценных бумаг стоила намного дороже и обеспечивала прибыль в десятки и сотни раз большую, чем принесут своим владельцам акции, которые поступят в продажу, когда дешевые радиоприемники заполнят прилавки наших магазинов. Или никакой прибыли не будет, а все замыслы моего самозваного жениха так и останутся бесплодными мечтами?