— Тогда почему же вы собираетесь на мне жениться, мистер Малфой? — я окончательно растерялась.
— Я собираюсь жениться на вас, мисс Блэк, так как мне неприятна мысль, что еще хоть один человек может предъявить на вас права, — ответил он очень серьезно и даже немного грустно.
И вот тут мне стало совсем тошно. Прежде я как-то недооценивала размеры малфоевского тщеславия, а теперь поняла, что этого павлина смертельно оскорбило мое равнодушие, и он готов на все, лишь бы вызвать у меня те же самые эмоции, которые испытывали влюбленные в него клуши. Он познакомит меня с родителями, станет говорить комплименты и сопровождать на все балы и приемы, а когда добьется своего, то бросит без всякой жалости.
Самым скверным было то, что я понимала, что долго так не выдержу. У Блэков и Розье тщеславие тоже есть, и если мне сейчас приятно допустить — хотя бы на секунду, — что я сумела покорить кумира половины наших барышень, то дальше мое самомнение будет расти как на дрожжах. И когда Малфой меня бросит, я этого не переживу. То есть, конечно, переживу, но мне будет очень тяжело. Очень… Значит, нужно пресечь болезнь, то есть тщеславие, в зародыше.
— Мистер Малфой, — я остановилась и взглянула ему в глаза, — вам так важно, чтобы я испытывала к вам… — я помолчала, подбирая самые подходящие слова — нежные чувства?
— Да, мисс Блэк, — он серьезно кивнул, — это сейчас важно для меня не меньше, чем судьба моего завода.
Такая наглая ложь заставила меня задохнуться от гнева. Многих девушек, наверное, обидело бы сравнение с заводом, но я понимала, что мой собеседник сделал мне самый большой комплимент, который только мог, и от этого чувствовала себя еще хуже. Но я поборола приступ отчаяния, приказала себе улыбнуться и сказала, стараясь, чтобы голос не дрожал:
— Можете полностью переключить внимание на завод, мистер Малфой! В отношении меня вы своей цели добились! — я быстро продолжила, не давая ему сказать ни слова: — Это совсем не так, как рассказывают! Это похоже на веревку! Один ее конец врос в мое сердце, а другой привязан к вам! Я все время думаю о вас, мне плохо, когда мы расстаемся, а когда я вас вижу, то… Мистер Малфой, пожалуйста, оставьте меня в покое! Поверьте, мне очень нелегко и без ваших фальшивых знаков внимания! Пожалуйста, не мучайте меня!
Он некоторое время внимательно смотрел на меня, а потом негромко сказал:
— Знаете, мисс Блэк, мне часто признавались в любви…
— Да неужели?! — съязвила я.
— … но никто не делал этого так необычно, как вы. Скажите, мисс Блэк, вам не приходило в голову, что у веревки, один конец которой врос в ваше сердце, есть и другой конец, и он врос в мое сердце?
— Но этого не может быть! — возмутилась я.
— Почему? — удивился он. — Вы не верите, что можете вызвать любовь мужчины?
— Я абсолютно убеждена, что могу вызвать любовь мужчины, но сомневаюсь, что именно вы способны оценить меня по достоинству, мистер Малфой!
Он улыбнулся, и такая это была ироничная, умная улыбка, что у меня сжалось сердце:
— Да, мисс, вы уже высказывали весьма нелестное мнение о моих умственных способностях! Но, поверьте, веревка, которая отравляет вам жизнь, мучает меня не меньше! И, раз уж нам так плохо друг без друга, то, может быть, лучше держаться вместе?
— А почему я должна вам верить, мистер Малфой? — спросила я.
Вместо ответа он обнял меня и поцеловал, а потом снова, и снова, и снова… Я понимала, что этот павлин ради удовлетворения своего тщеславия способен целовать кого угодно, но его поцелуи меня почему-то убедили.
— Вот уж не думал, что так глупо влипну, — пробормотал Люциус, целуя меня в шею, — да еще в тот момент, когда у меня проблемы с заводом! Ты постоянно мешаешь мне работать…
— Поверь, я абсолютно к этому не стремилась и от души тебе сочувствую, — я погладила его волосы. — Но, по-моему, ты слишком легкомысленно относишься к браку. Вдруг веревка разорвется, когда мы поженимся?
— Тогда мы разведемся, только и всего, — сейчас Люциус целовал меня в глаза.
— Но это вызовет ужасный скандал в свете!
— Тебя так волнует, что о тебе подумают люди? — удивился он, вознамерившись снова поцеловать меня в губы.
— Меня это вообще не волнует, — ответила я, удивляясь тому, насколько просто решается тревожившая меня проблема.
— Вот и заме… — последнее слово Люциус не договорил, потому что начал целовать меня в губы.
В тот день мы не поехали к его родителям, а под неумолчное лягушачье кваканье и улюлюканье нечисти ходили по тропинке вдоль мерзких торфяных болот и говорили, говорили, говорили… и целовались, разумеется. Вернулись в Кэрфри мы только к ужину.
Родители очень удивились, увидев нас. За едой мой новый жених вел себя безукоризненно и почти не выводил меня из равновесия; я тоже старалась держать себя в руках.
После ужина я вышла проводить Люциуса к карете, на которой он приехал. Когда мы отошли довольно далеко от дома, мой новый жених обнял меня и зашептал на ухо:
— Кстати, я забыл поблагодарить тебя за бал у Берков. Я тогда действительно был не в себе. Не знаю, что бы я тогда сделал, если бы не ты, — может быть, отправился бы маглов грабить в подворотнях! Спасибо, что удержала меня от глупостей!
— Ты славно отблагодарил меня за мою доброту, — ехидно ответила я, борясь с желанием назвать этого наглеца каким-нибудь ласковым прозвищем, столь любимым клушами. — Нашу фальшивую помолвку я никогда не забуду!
— Я уже тогда почувствовал, что влип, — пробормотал он смущенно, — и хотел убедить себя, что ошибся. Но я ведь все исправил, правда?
— Это мы еще посмотрим, — заявила я самым сладким тоном.
Люциус вдруг выпустил меня из объятий, хлопнул себя по лбу, достал из кармана какую-то коробочку и протянул ее мне:
— Вот, это твое обручальное кольцо, а то, которое я тебе подарил в «Альгамбре», выброси!
— Почему?! — поразилась я.
— Там бриллиант ненастоящий, — хмыкнул он, — не буду же я каждой идиотке дарить подлинные драгоценности!
— Знаешь, когда мне кажется, что я уже узнала о тебе все самое плохое, выясняется, что наихудшее ты оставил на десерт! — возмутилась я. — Оказывается, ты не просто самодовольный павлин, но еще и скряга!
Люциус от души расхохотался:
— Когда я отверг очередную невесту, предложенную моими родителями, отец в сердцах сказал, что только огнедышащий дракон сумеет заставить меня жениться! А я, наивный, подумал, что он шутит! Как же я ошибался! Между прочим, будущая миссис Малфой должна радоваться, что ее нареченный жених не любит тратить деньги на всяких идиоток!
— До этого момента я сомневалась, стоит ли мне выходить за тебя замуж, — я опять задохнулась от возмущения, — но теперь понимаю, что, вступив с тобой в брак, окажу обществу огромную услугу! Я просто обязана избавить от твоих фальшивых знаков внимания девушек, которых ты решишь сделать своими фальшивыми невестами!
Вместо того чтобы возразить, Люциус вдруг обнял меня и зашептал мне на ухо:
— Завтра я буду занят на работе и к моим родителям мы отправимся послезавтра. Спокойной ночи, родная!
— Спокойной ночи, милый, — ответила я, удивляясь сама себе.
Затем мерзкий обманщик снова поцеловал меня в губы и быстро отправился к своей карете. Через минуту гиппогрифы взмыли в воздух.
Возвращаясь домой, я представила, какое лицо будет у Марджори Хиггс, — точнее, теперь уже Паркинсон, — когда она узнает о нашей с Люциусом свадьбе, и мне стало совсем хорошо. Если бы я могла предположить, что Паркинсонов нам придется регулярно принимать в Малфой-мэноре, я бы так не радовалась; впрочем, на все заигрывания Мардж Люциус не обращал ни малейшего внимания…
Новое кольцо я рассмотрела, только вернувшись домой. Бриллиант там был абсолютно настоящий и намного больше полученного прежде фальшивого, и это несколько подготовило меня к той разнузданной роскоши, которую я увидела в Малфой-мэноре.
К моему бесконечному изумлению, любовь Люциуса и чувства покоя и защищенности, которые я испытывала рядом с ним, оказались такими же настоящими, как бриллианты в наших обручальных кольцах.