В отечественной историографии сложилось вполне, на наш взгляд, обоснованное мнение, что в соответствии с содержанием категорий современного военно-морского искусства комплекс перечисленных выше действий следует классифицировать как морскую операцию, т. е. совокупность согласованных и взаимосвязанных по цели, задачам, месту и времени морских сражений, боев, ударов и атак, проводимых группировкой разнородных сил флота для решения совместно с соединениями (частями) приморского фронта (армии) отдельной наиболее важной оперативной задачи в ограниченном районе морского театра военных действий[343]. В данном случае таковой оперативной задачей являлось недопущение морских сил (в том числе десантных) противника в восточную часть Финского залива и обеспечение тем самым отмобилизования войск, назначенных для обороны столицы империи. Пространственные и временные показатели операции: глубина — около 220 миль, размах по фронту — около 40 миль, продолжительность — 12–14 суток.
Создаваемая для проведения операции группировка включала все боеготовые силы флота: линейную и обе крейсерские бригады, две минные дивизии, бригаду подводных лодок, войска береговой обороны. При этом «План операций…» 1912 г. впервые предусматривал комплексное применение разнородных маневренных сил — надводных кораблей и подводных лодок, а также позиционных средств и войск береговой обороны — в их оперативном (в некоторых случаях и тактическом) взаимодействии, что, бесспорно, позволяет считать его важной вехой в развитии отечественной школы военно-морского искусства. Весьма существенно, что планировалось сосредоточение и совместное использование всего наличного корабельного состава, в том числе безнадежно устаревших кораблей — подводных лодок времен Русско-японской войны, старых миноносцев и тихоходных минных заградителей, которым также были определены посильные задачи[344]. Речь, таким образом, идет о реализации принципа сосредоточения основных усилий в нужный момент на важнейшем направлении для решения главной задачи.
Однако другой принцип военного искусства — стремление к упреждению противника и захвату инициативы — в «Плане операций…» отражения не получил. В документе не просматривается рациональное зерно идеи Н. О. фон Эссена о противодействии неприятелю на этапе его оперативного развертывания в Южной и Средней Балтике, Желание сохранить флот для сражения на минно-артиллерийской позиции возобладало над стремлением активными действиями навязать противнику свою волю. Командующий морскими силами оставил за собой право в случае изменения обстановки «перейти к активному плану действий», однако такого плана не существовало. Если оборонительные действия флота в плане 1912 г. были разработаны детально, то наступательные лишь декларировались. Наработки штаба морских сил Балтийского моря в подготовке операций и боевых действий наступательного характера не были использованы вследствие твердой уверенности МГШ в оперативной бесперспективности борьбы за господство на театре. В материалах генмора, относящихся к разработке «Плана операций…» на 1914 г., указывается: «…настоящее состояние нашего флота на Балтике совершенно исключает возможность стремиться к этой цели. Силы нашего Балтийского флота по отношению к германскому несоизмеримы. Более того, как бы благоприятна не была стратегическая обстановка на морском театре, все равно наш Балтийский флот не может вести борьбу за обладание морем (выделено мной. — Д. К.), ибо он по своему составу слаб»[345].
А. С. Максимов
Отметим, что на фоне откровенно пассивного замысла «Плана операций…» появляются смелые альтернативные идеи например, проект диверсии для подрыва шлюзов Кильского канала с переносом района сражения к Балтийской проливной зоне[346], высказанный в декабре 1913 г. начальником бригады крейсеров контр-адмиралом А. С. Максимовым (приложение 5). С точки зрения развития военно-морского искусства, эта идея, несомненно, являлась новым словом, поскольку предусматривала использование минно-артиллерийской позиции не для обороны участка акватории, а для достижения завоевания господства на всем Балтийском морском театре.
Пассивно-выжидательный образ действий полностью лишал флот возможности реализовать и принцип внезапности, так как отработка сражения на минно-артиллерийской позиции на ежегодных общефлотских маневрах давала потенциальному противнику ясное представление о замысле первой операции Балтфлота. Невозможным становилось противодействие высадке даже незначительного неприятельского десанта на ботническое побережье Финляндии для «поднятия населения» великого княжества, отношение которого к центральной власти оценивалось российским военным руководством как «несочувственное»[347]. Наконец, даже в случае благоприятного исхода боя на центральной позиции минное заграждение не позволяло главным силам флота развить успех («эксплуатировать победу»). Очевидно и то, что противнику предоставлялось возможность недопущения российских морских перевозок — блокады, причем минимальными силами и средствами.
343
344
См. подробнее:
345
Цит. по: