Очевидно, что пассаж Энвера о возможности десанта не более чем образчик бравады юного турецкого генерала, которому, как отмечали многие современники и историки, не давали покоя лавры Бонапарта. Однако российское командование вынуждено было считаться с возможностью вторжения неприятеля на побережье северо-западной части моря. Там, кроме всего прочего, располагался и Николаев, где строились линейные корабли, миноносцы и подводные лодки, готовности которых с нетерпением ожидало командование русского Черноморского флота. «Одесский военный округ остался почти без войск, почему мог явиться искушением противнику для нанесения нам удара, последствием которого могло быть привлечение колеблющейся Румынии на сторону наших врагов и уничтожение наших достраивающихся в Николаеве кораблей», — констатировал А. А. Эбергард в одном из рапортов на имя верховного главнокомандующего[440]. Действительно, осенью 1914 г. побережье от Днестровского лимана до Очаковской крепости прикрывалось лишь расквартированной в Одессе 10-й ополченческой бригадой, еще одна бригада 11-я составляла гарнизон Очакова[441].
В этих условиях штаб адмирала А. А. Эбергарда, не имевший, напомним, утвержденного плана применения флота, совместно со 2-й (Черноморской) оперативной частью МГШ спешно приступил к разработке комплекта оперативных документов, в которых определялись формы и способы решения задач, могущих возникнуть перед флотом при различных вариантах развития военно-политической обстановки. В случае открытия военных действия против Османской империи до исхода «главных операций на главном (Западном. — Д. К.) театре» задачей флота считалось достижение господства на Черном море с целью недопущения воинских перевозок противника на Кавказский фронт и обеспечения обороны своего побережья. При этом предусматривалось два варианта действий.
В случае если инициатива начала военных действий принадлежала Турции (вариант «А»), флот Черного моря осуществлял дальнюю блокаду Босфора, при этом его основные силы находились в Севастополе до выхода противника из пролива. Для своевременного информирования командования флота о развертывании неприятельских морских сил в Черное море было организовано наблюдение за проливом пароходами, совершающими регулярные рейсы в Константинополь; аналогичные задачи ставились и находящемуся в столице Османской империи русскому стационеру. С установлением факта выхода турецких кораблей из Босфора основные силы флота предполагалось вывести из Севастополя для боя с неприятелем. Одновременно планировалось минировать устье пролива для «эксплуатации успеха, если он будет достигнут в генеральном бою», а также установить наблюдения за устьем Дуная и флотом Румынии, которая рассматривалась как потенциальный участник австро-германского союза.
Вариантом «Б» (война развязывается Россией) также предусматривалась дальняя блокада Босфора, однако в этом случае предполагалось сначала ставить мины в проливе, а затем давать сражение. Другими задачами флота в этом случае являлись усиление минных заграждений в предпроливной зоне, ослабление турецкого флота в базах атаками миноносцев и наблюдение за гирлами Дуная и румынскими морскими силами.
Поскольку верховная власть запретила Черноморскому флоту любые действия, могущие спровоцировать Турцию на вооруженное выступление, военные действия могли быть начаты адмиралом А. А. Эбергардом только по приказу главковерха или по извещению русского посла в Константинополе М. Н. Гирса. После решительного успеха на главном — германском — фронте предполагалось высадить десант у Босфора для захвата Константинополя и Проливов[442].
Характеристика предвоенных оперативных планов на «южном морском театре» осталась бы неполной без упоминания об идее сосредоточения крупной корабельной группировки в Средиземном море. Мысль о возобновлении постоянного военного присутствия в Средиземном море накануне Первой мировой войны имела широкое хождение в российских военно-морских и дипломатических кругах. Эта идея, заключавшаяся, по существу, в возврате к практике 60 — 90-х годов XIX столетия[443], была вызвана к жизни несколькими обстоятельствами как внешнеполитического, так и стратегического характера.
442
РГАВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1945. Л. 1 — 10; Флот в первой мировой войне. Т. 1. С. 329, 330.
443
См. подробнее: