Особого внимания заслуживают последствия снятия с повестки дня вопроса о проведении десантной операции в районе Босфора, которое было, по существу, окончательно оформлено решением Особого совещания, созванного по инициативе министра иностранных дел 8 (21) февраля 1914 г. (приложение 10). На наш взгляд, «сухой остаток» состоявшихся на совещании прений аккумулирован в словах помощника начальника МГШ капитана 1 ранга Д. В. Ненюкова: «Самая возможность десантной операции отпадает, пока наши морские силы не приобретут перевеса»[483].
Оставив в стороне общеполитические, культурно-религиозные и иные аспекты проблемы «возвращения креста на Святую Софию», отметим важное обстоятельство военно-экономического характера. Отказ от планов овладения Проливами в случае войны с Турцией неизбежно вел к прекращению российских экономических перевозок через Босфор и Дарданеллы, которые имели колоссальное хозяйственное значение. Накануне войны через Черное и Азовское моря осуществлялось 44,1 % внешнеэкономического оборота страны, причем особенно велика была роль южных морей в российском экспорте, так как именно причерноморские губернии являлись основными производителями зерна и муки — главной экспортной статьи (приложение 11). Их вывоз по сухому пути обходился в среднем в 25 раз дороже перевозки морем[484]. Не следует приуменьшать роль этого торгового пути и для российской добывающей промышленности — Донецкого каменноугольного бассейна, Кавказского нефтепромышленного и рудоносного районов[485]. Достаточно сказать, что в 1913 г. через порты Черного и Азовского морей было вывезено товаров на 630,4 млн. руб., что составило 56,5 % российского экспорта[486]. Зависимость экономики России от бесперебойного мореплавания через Босфор и Дарданеллы была наглядно продемонстрирована в 1912 и 1913 гг., когда Проливы временно закрывались Портой в связи с военными действиями против Италии, а затем против Балканского союза. Это, как выразился А. Н. Щеглов, «подняло вопль по всей России»[487].
Двухнедельное прекращение судоходства через Дарданеллы в апреле 1912 г. привело к тому, что годовой объем российского экспорта через Черное море сократился с 568 млн. руб. в предыдущем году до 433 млн. руб., а торговый баланс страны снизился на 100 млн. по сравнению со средним активным сальдо за предшествующие три года[488]. Как писал в этой связи Н. А. Базили, «свобода морского торгового пути из Черного моря в Средиземное и обратно является, таким образом, необходимым условием правильной экономической жизни России (выделено мной. — Д. К.) и дальнейшего развития ее благосостояния…»[489].
Кстати, закрытие Проливов, которое, по мнению английского исследователя Н. Стоуна, привело к «экономическому застою» на Юге России[490], создавало множество проблем и для союзников России. В годы мировой войны, лишившись основного источника снабжения зерном, государства Антанты вынуждены были импортировать его главным образом из США и Аргентины, что, естественно, многократно увеличивало протяженность экономических коммуникационных линий и делало их весьма уязвимыми от воздействия неприятельских военно-морских сил. Последнее обстоятельство, по наблюдению германского историка Э. Хайделя, стало «существенной поддержкой для подводной войны»[491]. В этой связи не удивительно, что государства Антанты принимали участие в финансировании строительства Мурманской железной дороги, создание которой позволило возобновить круглогодичное морское сообщение с европейской Россией[492].
Наконец, — и это главное — с закрытием проливной зоны Россия лишалась наиболее удобного пути получения от союзников вооружения и военной техники, которыми отечественная экономика оказалась не в состоянии обеспечить вооруженные силы. «Поражение России было подготовлено разрывом связи с ее западными союзниками», — заметит впоследствии О. Гроос[493]. Германский генерал Э. фон Фалькенхайн (в 1914–1916 гг. начальник «большого» генерального штаба) полагал, что закрытие Проливов и последовавшая изоляция России «являлась более надежной, чем военные успехи, гарантией того, что рано или поздно силы этого титана… будут подорваны…»[494]. Вот что писал по этому поводу бывший лейтенант И. И. Стеблин-Каменский, помощник редактора парижского эмигрантского журнала «Армия и Флот»: «Мы задыхались в своем сырье, не имея возможности сбыть его, в своей 16-милллионной армии — не имея возможности вооружить ее, как скупой на куче золота. А до необходимой нам техники и рынков сбыта было рукой подать: 6 дней от Одессы до Марселя, 3 дня от Риги до Лондона. В этом была трагедия России, в этом же была и главная причина всех наших дальнейших несчастий… Мы не смогли выйти из порочного круга и были взяты измором»[495].
486
См. подробнее:
489
Константинополь и проливы. По секретным документам б. министерства иностранных дел / Под ред. Е. А. Адамова. Т. 1. М.: Литиздат НКИД, 1925. С. 157, 158.
490
491
492
См. подробнее:
494
Цит. по:
495