— Ты можешь выпить, — говорю я Рэйлану.
— Нет, — говорит он. — Я на задание.
— Нет никаких заданий, — говорю я ему.
— Значит, на работе.
Не знаю, почему меня раздражает, что он не хочет выпить. Наверное, потому что я предпочитаю думать о нем как о ненужной предосторожности, а не как о настоящем профессиональном телохранителе.
Дин, видя, что ему не удастся получить от меня нужную информацию, переходит к прямому допросу Рэйлана.
— Итак... откуда ты знаешь Гриффинов? — спрашивает он.
— Я не знаю, — говорит Рэйлан.
— Мы с Рионой познакомились через Данте Галло.
Это не помогает. Дин не самый большой поклонник Данте. Они уже дважды встречались, после чего Данте сказал: — Да, он милый. Немного высокого мнения о себе.
А Дин сказал: — Ты обычно остаешься друзьями с клиентами после того, как оправдываешь их за убийство?
— Ты работаешь с Данте? — спросил Дин с ноткой нервозности.
— Мы вместе служили в армии, — отвечает Рэйлан.
— О, — говорит Дин с облегчением. — Давным-давно я подумывал о том, чтобы записаться в армию. Чтобы я мог оплатить учебу в медицинском колледже.
— Хм, — говорит Рэйлан безразлично.
— Вся эта хрень с мытьем унитаза и «упал и отжался двадцать раз». Наверное, мне не нравится выполнять приказы, — со смехом говорит Дин.
Я смотрю на Рэйлана, чтобы узнать, как он отреагирует на этот милый кусочек снисходительности.
Рэйлан только ухмыляется, его зубы белеют на фоне темной щетины и загорелой кожи.
— Полагаю, ты бы предпочел быть генералом в своей операционной, да? — говорит он.
— Да, наверное, — отвечает Дин, улыбаясь ему в ответ. Кажется, он не замечает блеска в глазах Рэйлана, который не совсем дружелюбен.
— Конечно, если ты облажаешься на своей работе, худшее, что ты можешь сделать, это убить какую-нибудь бабушку на своем столе, — непринужденно говорит Рэйлан. — Тебе не придется беспокоиться о том, что всех твоих коллег, анестезиологов, медсестер и других врачей, схватят, будут пытать и отрубят им головы. Или разлетятся на куски прямо рядом с тобой. Тебе не нужно беспокоиться о том, что ты сам умрешь.
— Нет... — сказал Дин, улыбка померкла. — Но это не значит...
— Наверное, поэтому в армии мы начинаем с уборки туалетов, — говорит Рэйлан. — Затем мы переходим к заправке постелей. Затем мы проходим через учения и тренировки, отрабатываем миссии, прежде чем отправиться в поле боя. Это постепенный процесс. Ты узнаешь своих братьев, а они узнают тебя. И никто не продвигается на руководящую должность, если он слишком высокомерен, чтобы самому следовать инструкциям. Потому что именно так все и происходит, когда на кону стоит жизнь всей команды. Никто не будет служить под началом какого-то говнюка, который им даже не нравится, не говоря уже об уважении.
Рэйлан приятно улыбается все время, пока говорит. Он сохраняет тот же дружелюбный южный говор. Но каким-то образом я замечаю его большие, сильные руки, сложенные на столешнице. И ширину его плеч под фланелевой рубашкой.
Дин, кажется, осознает то же самое, что Рэйлан обученный солдат. Не говоря уже о том, что он выше Дина на два или три дюйма.
Дин тяжело говорит.
— Точно, — бормочет он. — Нам, наверное, стоит сделать заказ. Кухня здесь может быть медлительной…
— Что мне заказать? — спросил Рэйлан, не утруждая себя тяжелым кожаным меню с его множеством вариантов, написанных причудливым прокрученным шрифтом.
— Тебе нравится стейк? — говорю я.
— Конечно нравится. А кому они могут не нравиться?
— Ну, они славятся своим рибаем.
— Я думал, таксист сказал, что их специализация — морепродукты.
Я пожимаю плечами.
— Он также думал, что Колумбус Драйв — лучший способ добраться сюда.
— Ладно, ты меня убедила, — Рэйлан ухмыляется. — Таксист не отличит свою задницу от локтя.
Дин машет официанту.
— Заказывайте, — говорю я мужчинам. — Я все еще думаю.
— Рибай, пожалуйста, — говорит Рэйлан. — С кровью и печеным картофелем.
— Я буду курицу с каперсами, — добродетельно говорит Дин. Он передает свое меню официанту и подмигивает мне. — Я планирую прожить до ста лет.
— Я готов разменять десяток-другой лет на стейк, — говорит Рэйлан, совершенно не заботясь об этом.
Я не могу удержаться от легкой улыбки.
— Я тоже буду рибай, — говорю я официанту.
Дин выглядит преданным.
Я пожимаю плечами.
— Я голодна.
Когда официант снова оставляет нас одних, за столом воцаряется неловкая тишина. Дин пробует новую тактику разговора, которая, как я подозреваю, рассчитана на то, чтобы исключить Рэйлана.
— Я видел, что в Институте искусств проходит выставка Эль Греко, — говорит он. — Я достал для нас билеты.
Это на самом деле волнует меня.
— Спасибо, — говорю я. — Я с удовольствием пойду.
Дин выглядит довольным собой. Не удовлетворившись этой победой, он говорит: — Думаю, нам понадобится билет и для твоего телохранителя. Ты любишь живопись, Рэйлан?
— Не совсем, — отвечает Рэйлан, пожимая плечами.
— Тебе не нравится искусство эпохи Возрождения? — Дин ухмыляется.
Рэйлан берет кусок хлеба из корзины в центре стола и намазывает его щедрым слоем масла.
— Ну, Эль Греко не совсем эпоха Возрождения, не так ли? — говорит он, откусывая большой кусок хлеба.
— Что ты имеешь в виду? — Дин хмурится.
— Ну... — Рэйлан жует и глотает. — То, как он растянул своих людей и сделал их всех драматичными. Разве ты не назвал бы это Маньеризмом?
Теперь я действительно не могу удержаться от смеха, хотя это превращает глупое выражение лица Дина в откровенную хмурость.
Рэйлан пожимает плечами.
— У нас в Теннесси есть книги, — говорит он безразлично. — Даже музей или два.
Стейк подается к столу на шипящих при пятистах градусах тарелках, облитый маслом и петрушкой. Двухфунтовый печеный картофель уложен со сметаной и кусочками бекона. Аромат жареного мяса просто райский.
Мы с Рэйланом набрасываемся на еду, как прожорливые собаки. Я ничего не ела после утреннего кофе. Сытное, жирное, ребристое вымя достаточно мягкое, чтобы резать его вилкой. Оно тает у меня на языке, доставляя сильное удовольствие.
Дин режет куриную грудку на мелкие кубики, с кислым лицом.
Я вижу, что Рэйлан хочет поддразнить его по поводу его заказа, но он воздерживается.
Чувствуя себя немного виноватой перед Дином, поскольку моя собственная еда такая чертовски вкусная, я спрашиваю его об операции, которую он сделал днем.
Дин оживляется и начинает долго и подробно рассказывать о сложной торакотомии, которую привезли в его больницу специально для него, потому что он единственный хирург в городе со стопроцентным успехом операций.
На этой теме проходит остаток ужина.
— Кто-нибудь хочет десерт? — спрашиваю я у двух мужчин. — Или еще выпить?
— Я сыт, — говорит Рэйлан.