Он снова замахивается, на этот раз сильнее. Я слышу ужасный звук рвущейся простыни. Я со всей силы хватаюсь за перила и тяну нас к ним. Рэйлан тоже перекидывает руку. Перила бьют меня по ребрам, и это чертовски больно, но я обхватываю их рукой и крепко держусь. Рэйлан толкает меня через перила, и мы падаем на цемент. Мое сердце колотится в груди. Я задыхаюсь и кашляю сильнее, чем когда-либо.
В квартире темно, внутри никого нет. Либо они уже эвакуировались из здания, либо их вообще не было дома. Я колочу в стеклянную дверь, но это бессмысленно. Дверь заперта, и никто не придет ее открывать.
— Отойди, — ворчит Рэйлан.
Он пробивает стекло ботинком, затем пролезает в дыру, чтобы отпереть дверь.
Дым валит нам в лицо. Даже этажом ниже жара, дым и шум очень сильны. Это исходит из моей квартиры сверху. Я вижу, как провисает потолок.
— Поторопись, — говорит Рэйлан. — Это может обрушиться в любую секунду.
Мы бежим через квартиру, которая по планировке точно такая же, как моя квартира наверху. Мы протискиваемся через дверь в коридор, где я наконец-то слышу ровный звук пожарной сигнализации. Несколько других жильцов, спотыкаясь, идут по коридорам, пытаясь вынести не желающих уходить домашних животных или вещи, которые они не хотят рисковать потерять.
— Не пользуйся лифтом, — говорит мне Рэйлан без всякой необходимости. Я ни за что не собиралась рисковать, заманивая себя в ловушку в другом месте.
Вместо этого мы бежим к лестнице, и вскоре мои босые ноги становятся грязными от бесконечного спуска по двадцати семи пролетам бетонных ступеней.
Лестница загромождена другими жильцами. Спуск утомительно медленный. Некоторые люди с нижних этажей жалуются, думая, что все это лишь учения. Так оно и есть, пока они не видят Рэйлана и меня, черных от дыма, а Рэйлан обжег себе правую руку, пытаясь закрыть балконные двери.
Все, чем я владею, горит, над моей головой. Должна ли я была попытаться схватить что-нибудь, прежде чем мы выбежали на балкон? Глупо, я думаю о своей совершенно новой электрической зубной щетке, которой я пользовалась всего два раза. Теперь это расплавленный пластик. А может, просто пепел.
Кажется, у меня шок.
Я чувствую онемение. Моя голова — воздушный шар, парящий над моими плечами, едва привязанный.
Если бы не рука Рэйлана, обхватившая мои плечи и ведущая меня дальше, думаю, я могла бы потерять сознание.
Рэйлан ведет меня до самого гаража. Он достает ключи от машины из своего кармана. Это меня поражает. Я не знаю, как у него хватило ума взять их. Я не знаю, как он сохранил спокойствие во время всего этого.
Мне кажется, что я едва держусь на последнем клочке самоконтроля.
— Как это произошло? — прохрипела я, мое горло еще не остыло от дыма. — Как огонь распространился так быстро?
— Я думаю, что он, должно быть, налил катализатор под твою дверь, — мрачно говорит Рэйлан. — Я проснулся от этого свистящего звука, а через две секунды вся половина твоей квартиры была в огне.
Слышу все больше и больше воя сирен на улице, пожарные и полицейские машины подъезжают к зданию со всех сторон.
— Нам нужно выбираться отсюда, — говорит Рэйлан. — Мы уязвимы. Возможно, это не все, что он планировал.
Я ошеломленно киваю и забираюсь на пассажирское сиденье.
Рэйлан осматривает машину, чтобы убедиться, что внутри или под ней ничего не подложено. Затем он садится со стороны водителя и заводит двигатель.
Моя голова все еще пульсирует от дыма. Я прислоняюсь головой к окну и закрываю глаза.
12. Рэйлан
Риона спит несколько часов.
Веду машину сквозь темную ночь, увозя нас из Чикаго.
Время от времени я поглядываю на нее, уверяя себя, что она просто испачкалась от дыма, что ее бледную, нежную кожу не обожгло пламя.
Я никогда не видел, чтобы огонь распространялся так быстро.
Я вбежал в ее комнату, боясь, что к тому времени, как я вытащу ее оттуда, мы будем полностью охвачены огнем.
Не знаю, как, черт возьми, защитить ее. Когда ты постоянно находишься в оборонительной позиции, ты в невыгодном положении. Твоему противнику слишком легко выбрать время и место для атаки. Невозможно быть готовым ко всему и всегда.
Поэтому я должен сменить поле боя.
Забираю Риону из Чикаго. Увожу ее туда, где этот так называемый Джинн не сможет ее найти.
Выслеживание этого ублюдка и защита Рионы не могут происходить в одном и том же месте в одно и то же время. Пусть Данте и Кэл занимаются поисками, а я увезу Риону куда-нибудь подальше.
Когда Риона проснется, мы уже будем на полпути к Луисвиллю. Она садится, трет больные глаза и растерянно моргает, глядя на длинный пустой участок шоссе в свете раннего утра.
— Где... где мы? — спрашивает она.
— I-65, — говорю я ей. — Мы проезжали через Индианаполис, но ты спала.
— ЧТО!? — кричит она.
— Куда, черт возьми, ты меня везешь?
— Я везу тебя в Теннесси, — спокойно говорю я ей.
— В Тен… я не поеду в Теннесси! — кричит Риона.
— Определенно едешь, — говорю я.
— Рэйлан, — говорит Риона, пытаясь сохранить видимость спокойствия. — Разворачивай машину прямо сейчас.
Я продолжаю вести машину.
— Я не собираюсь этого делать, — говорю я.
— Останови эту гребаную машину!!! — кричит она.
Вижу, что она очень зла, поэтому я не свожу глаз с дороги. Я пытаюсь объяснить ей ход своих мыслей.
— Если мы останемся в Чикаго, это лишь вопрос времени, когда этот парень снова нас собьет, — говорю я ей. — Я отвезу тебя туда, где он не сможет тебя найти. Твой брат и Данте выследят Джинна. А ты тем временем будешь в безопасности.
Чувствую яростный взгляд Рионы, устремленный на меня. Она излучает почти такое же тепло, как пожар в квартире. Если бы внешность могла гореть, я бы превратился в угольный брикет.
Тем не менее, она старается сохранить спокойствие в голосе.
— Я не могу поехать в Теннесси, Рэйлан, — говорит она. — У меня работа. У меня встречи. У меня есть обязанности.
— Ты не можешь делать ничего из этого, если ты мертва, — говорю я ей прямо. — У нас есть интернет в Сильвер Ран. Я куплю тебе ноутбук, и ты будешь работать с ранчо.
— Ранчо!? — плачет Риона. — Я не хочу быть на ранчо! У меня нет никакой одежды. Или зубной щетки. Или моих документов...
Ее голос прерывается, когда она понимает, что у нее не было этих вещей и дома. Потому что все они просто сгорели в огне.
— Черт, — говорит она. — Моя сумка...
— Да, — говорю я. — Мне очень жаль. Я не смог ничего вытащить.
Риона сидит молча в течение минуты. Я знаю, что она мысленно подсчитывает все, что было в той квартире. Каждая модная пара туфель, любимая книга или сувенир, который она любила. Все исчезло.
Наконец, она говорит: — Ты меня вытащил.
— Да, — говорю я. — Это было чертовски сложно, но мы выбрались оттуда вместе.