Бо заходит на кухню. На ней безразмерная мужская рубашка, возможно, доставшаяся ей от Рэйлана или Грейди. Ее черные волосы заплетены в свободную косу. Я не могу не заметить, как она красива. У нее яркие, волчьи черты Рэйлана, но в женском обличье. Ее глаза узкие и слегка подведены к внешним уголкам, губы полнее.
— Этот ноутбук тебе помог? — спрашивает она.
— Да. Спасибо.
Она подтверждает благодарность кивком.
— Ты идешь сегодня на танцы? — спрашивает она.
У нее резкая манера говорить, без всякого спокойного обаяния Рэйлана. Она выглядит нетерпеливой, как будто весь остальной мир движется для нее слишком медленно.
Я понимаю ее. Мне часто кажется, что люди думают и говорят вполсилы. Это постоянная борьба за сохранение видимости терпения.
— Я не знаю, — говорю я. — Я впервые об этом слышу.
— Ты можешь одолжить одежду, — говорит мне Бо. — Я знаю, что у тебя ее нет. Рэйлан сказал, что у тебя сгорела вся квартира.
В ее тоне есть намек на сочувствие. Не много, но достаточно, чтобы доказать, что Бо не совсем бесчувственная. Она, конечно, была щедра с одеждой и туалетными принадлежностями. У меня сложилось впечатление, что ей наплевать на вещи, но я все равно ценю это. Мне трудно принимать доброту. Я бы не выдержала, если бы она сделала из этого одолжение.
— Спасибо, — говорю я снова. — Я знаю, что все это странно. Наше появление здесь.
Бо пожимает плечами.
— Рэйлан любит неприятности. Он всегда любил их.
— Поэтому он не остался здесь? — спрашиваю я. — Ему было недостаточно приключений?
Бо сужает глаза и смотрит на меня сверху вниз, словно анализируя мотив моего вопроса.
— У него были свои причины уйти, — наконец говорит она.
Затем она резко поворачивается и уходит из кухни.
Я чувствую, что обидела ее, но не представляю чем. А может быть, она не обиделась, просто не хотела оставлять место для дальнейших вопросов.
Я снова смотрю в окно, и мои глаза неудержимо тянутся к Рэйлану.
Я чувствую притяжение к нему, не похожее ни на что, что я испытывала раньше.
Я не знаю, что, черт возьми, произошло между нами у реки. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Я полностью потеряла контроль. И обычно я ненавижу это чувство. Ненавижу его больше всего на свете.
Но в этом конкретном случае...
Это почти стоило того. Отказаться от чувства безопасности и достоинства в обмен на самый яркий сексуальный опыт в моей жизни.
Я никогда не испытывала такого удовольствия.
Я чувствую, как пылает мое лицо при одном воспоминании об этом.
Я не понимаю, как это произошло. Я никогда не испытывала такого дикого влечения к кому-то. Никогда не чувствовала, чтобы мое тело так реагировало...
И теперь я хочу снова отключить это. Я хочу выключить его, как кран, потому что я не знаю, куда это меня приведет. Я не знаю, что произойдет, если я снова поддамся этому импульсу.
Я хочу уйти и вернуться в Чикаго.
Я потрясена ранчо Рэйлана, его семьей, его личной жизнью. Я потрясена тем, что вижу его здесь, в его стихии, где он чувствует себя наиболее комфортно, наиболее самим собой.
Здесь он наиболее силен, а я наиболее растеряна и сбита с толку. У меня нет ни одного из атрибутов моей нормальной жизни: моей одежды, моего распорядка, моей карьеры, моей собственной семьи. Это основные элементы моей личности. Кто я, раздетая до нитки и привезенная в это странное место?
Мы с Рэйланом пропустили обед, когда все утро колесили по городу. Я сделала себе сэндвич, пока работала, а он остался в загоне, вероятно, становясь голоднее с каждой минутой.
Он так долго возится с лошадью, что чуть не пропустил и ужин.
Я остаюсь одна на кухне с Селией, когда она приступает к вечерней готовке. Я работаю на ноутбуке Бо, но мне совестно смотреть, как она чистит картошку и режет морковь, зная, что я буду есть еду, когда она закончит. Особенно учитывая, что она делает всю эту работу в неудобном гипсе на правой ноге.
— Могу я помочь? — спрашиваю я ее.
— Не нужно, — говорит она. — Ты уже работаешь.
Ее тон искренен, она не пытается подтолкнуть меня к тому, чтобы я снова предложила. Но я все равно закрываю ноутбук и встаю, чувствуя, что должна внести свой вклад, поскольку я живу в ее доме, ношу одежду ее дочери и ем ее еду.
— Я не знаю, что, черт возьми, делать, — честно говорю я ей. — Но я бы хотела помочь.
— А лук заставляет тебя плакать? — спрашивает она.
— Я не знаю.
— Попробуй порезать вот это, — говорит она.
Она дает мне пару желтых луковиц, а также протертую разделочную доску и большой поварской нож, который явно точили снова и снова на протяжении долгого времени. Лезвие отточено до хрупкой тонкости.
Я занимаю место за прилавком рядом с ней и пытаюсь нарезать и почистить лук.
Я вижу, что трачу слишком много, трудно снять кожицу, не сняв при этом пару колец с лука. Потом мои куски получаются разной формы и размера, а не одинаковые, как у Рэйлана. Я пытаюсь использовать хват ножа, который он мне показал, и покачивающие движения. Это немного помогает.
Лук чертовски жжет глаза. Я усиленно моргаю, и слезы текут по щекам. Я протираю глаза тыльной стороной ладони, но от этого становится только хуже.
— У некоторых людей, похоже, иммунитет к луку, — говорит Селия. — Не у меня, это точно.
— Мои кусочки неровные, — замечаю я.
— Неважно. Они все равно будут одинаковыми на вкус.
Селия с помощью ножа соскабливает лук в чугунную сковороду, в которой уже шипит масло. Она обжаривает кусочки моркови, лука и сельдерея вместе, наполняя кухню их пикантным ароматом.
— Тебе понравилось кататься сегодня утром? — спрашивает меня Селия.
На секунду я чувствую, что краснею, как будто Селия может догадаться, что произошло у реки. Потом я вспоминаю, что никто этого не знает, все видели, как я впервые села на лошадь. Поэтому я честно говорю:
— Это было намного лучше, чем я ожидала. Действительно невероятно.
— Большинство людей боятся лошадей, если они раньше не ездили верхом.
— Поначалу мне было страшно, — признаюсь я. — Мне было бы еще страшнее, если бы я была на Бруте, а не на Пенни.
Селия смотрит на меня, ее голубые глаза изучают мое лицо.
— Я понимаю, почему ты нравишься Рэйлану, — говорит она. — Ты честная. Это важно для него. Он не выносит, когда ему лгут.
— Мы не... мы не... — Я прервалась. Я хочу сказать Селии, что мы не встречаемся, но я не могу сказать, что между нами ничего нет.
— Я знаю, знаю, — говорит она, помешивая содержимое сковороды. — Он сказал мне, что вы не вместе. Но он никогда раньше не приводил домой девушку.
Несмотря на то, что я не хочу, чтобы у Селии сложилось неправильное мнение, ее заявление вызывает у меня теплый прилив удовольствия. Я бы ревновала при мысли о том, что Рэйлан привозил сюда другую женщину. Познакомил ее со своей семьей, впервые прокатил ее на лошади. Несмотря на то, что я не особенно хочу этого отличия, я все равно наслаждаюсь им. Знать, что для него это все так же ново, как и для меня.