Но я знаю одну вещь…
Я сжимаю руки Катерины в ответ, глядя на нее с улыбкой на лице.
— У тебя действительно есть друг, — твердо говорю я ей.
И я знаю, что именно это я и имею в виду. Больше, чем все, что я сказала за долгое время.
ЛУКА
В течение следующей недели мне удается избегать Софии, насколько это возможно. Кроме разговора, в котором она подкараулила меня, попросив отпустить ее по магазинам с Катериной, что привело к тому, что мой пентхаус на день превратили в свадебный салон, мы почти не разговариваем. Я ухожу в офис так рано, как только могу, и к тому времени, когда я прихожу домой поздно ночью, она уже спит. Что меня устраивает, потому что я не знаю, что ей сказать, особенно после того, что произошло между нами в ту ночь, когда я увидел запись с камер видеонаблюдения.
Я не уверен, что на меня нашло, когда я посмотрел это. Я не специально шпионил за ней. Тем не менее, я хотел убедиться, что ничего необычного не произошло, пока меня не было. Я не ожидал увидеть это. Я был обеспокоен тем, что она пригласит подругу в гости без моего согласия, или попытается уйти, или… Если быть до конца честным, я не совсем уверен, о чем я беспокоился, что побудило меня просмотреть отснятый материал. Встреча с Виктором вывела меня из себя, я чувствовал, что попал в ситуацию, находящуюся вне моего контроля, в которой я постоянно на шаг отстаю. Я хотел каким-то образом вернуть себе это чувство контроля. И когда я увидел Софию, откинувшуюся в этом кресле, ее нежные пальчики придерживали шорты с одной стороны, в то время как пальцы другой руки погрузились в киску, о которой я не мог перестать думать, что-то оборвалось внутри меня.
Я никогда не делал ничего подобного тому с другой женщиной, что делал с ней. Я всегда был доминирующим в спальне, главным и отдавал приказы, но это всегда было легко. Женщины слишком благоговеют передо мной, слишком отчаянно хотят провести со мной ночь, слишком надеются, что именно они смогут соблазнить меня и избавить от моего откровенного холостяцкого образа жизни, чтобы быть особенно вызывающими или изобретательными в постели. Они делают все, о чем я их попрошу, всякий раз, когда я об этом попрошу. Я никогда не встречал ни одной женщины, которая бросила бы мне вызов в спальне или которая осмелилась бы возразить мне, как только я начну снимать одежду, или даже раньше, на самом деле. Я никогда не встречал женщину, которой мне нужно было овладеть. Женщину, которую я не мог выбросить из головы. Ту, которая снова и снова подводила меня к грани самоконтроля.
До Софии.
Вид и звук того, как она заставляет себя кончить, свели меня с ума, когда я увидел это. Мысль о том, что она прикасается к себе, доставляет себе удовольствие, в то время как она настаивает на том, чтобы отвергать меня, бороться со мной, восстает против меня на каждом шагу, заставила меня чувствовать себя слегка расстроенным. Я был тверд как скала все время, пока смотрел запись, и я рад, что решил посмотреть один, а не с охраной.
Я также поинтересовался, просматривал ли отснятый материал кто-нибудь еще. Я был благодарен, что они этого не сделали, мне пришлось бы уволить их сразу, или убить. На самом деле, я не уверен, что еще я бы сделал, если бы подумал, что любой другой мужчина мог видеть мою прекрасную жену, распростертую в пентхаусе и мастурбирующую.
Сначала я не собирался наказывать ее. Все, что произошло после этого, когда я вошел в пентхаус и нашел ее, было незапланированным. Но потом она не смогла сделать то, о чем я ее просил.
Солгала мне. Отрицал все, о чем я спрашивал.
И я потерял контроль.
Я провел всю ту ночь в своем гостиничном номере, не в силах перестать фантазировать о ней. Пытаюсь выбросить ее из головы, думая обо всех возможных вещах, которые я мог бы сделать с прекрасным, совершенным телом Софии, снова и снова доставляя себе удовольствие.
Это не сработало. И она сводит меня с ума.
Она — обуза. Отвлекающий фактор. Еще одна ответственность в море других обязанностей, это человек, который зависит от меня в своей безопасности, когда многие другие находятся в опасности. И все же, она борется со мной на каждом шагу. Лжет мне. Притворяется, что ненавидит меня, когда я знаю, что она так же противоречива, как и я.
Я смог придумать только один способ вернуть себе хоть какой-то контроль. И все это время доминировать над ней казалось самой естественной вещью в мире. Требовать подчинения ее тела, мучить и наказывать ее с удовольствием, доводить ее до грани безумия, чтобы она могла чувствовать то, что я делаю каждый раз, когда думаю о ней. Доказать ей, что ее тело принадлежит мне, что только я могу доставлять или отказывать ей в удовольствии, как мне заблагорассудится.